Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Sсhon ists, miteinander schweigen,
Schoner, miteinander lachen, —
Unter seidnem Himmels-Tuche
Hingelehnt zu Moos und Buche
Lieblich laut mit Freunden lachen
Und sich weisse ZКhne zeigen…

(Хорошо молчать друг с другом,

Лучше – вместе посмеяться,
Под шелковым неба кровом,
Развалясь во мху под буком,
Любо хохотать с друзьями,
Зубы белые являя.)

(Хорошо молчать друг с другом, Лучше – вместе посмеяться, Под шелковым неба кровом, Развалясь во мху под буком, Любо хохотать с друзьями, Зубы белые являя.)

Однако во время написания «Веселой науки» Ницше начал все больше и больше использовать этот вид стиха в качестве средства выражения своих природных эмоций: восторженные, экстатические ноты наиболее отчетливо слышатся в «Идиллиях Мессины» (написанных в 1882 г. и вошедших в приложение ко второму изданию «Веселой науки»), а также в других стихах того же периода, например в «Nach neuen Meeren» («Новым морям»):

Dorthin – will ich; und ich traue
Mir fortan und meinem Griff.
Offen liegt das Meer, ins Blaue
Treibt mein Genueser Schiff.

Alles glКnzt mir neu und neuer,

Mittag schlКft auf Raum und Zeit;
Nur dein Auge – ungeheuer
Blickt mich’s an, Unendlichkeit!

(Я в себя и выбор верю

И стремлюсь куда-то вдаль.
В синь летит, покинув берег,
Генуэзский мой корабль.

Все мне ново. Мир полдневный

Спит в пространстве временном;
Твой лишь взор неимоверный,
Бесконечность, предо мной!)

(ВН, Anhang 12)

Еще один пример – стихотворение «An den Mistral» («К мистралю»), ставшее классическим образцом динамичного ритма:

Mistral-Wind, du Wolken-JКger,
Trubsal-Morder, Himmels-Feger,
Brausender, wie lieb ich dich!
Sind wir zwei nicht eines Schosses
Erstingsgabe, eines Loses
Vorbestimmte ewiglich?

Hier auf glatten Felsenwegen

Lauf ich tanzend dir entgegen,
Tanzend wie du pfeifst und singst:
Der du ohne Schiff und Ruder
Als der Freiheit frei’ster Bruder
Uber wilde Meere springst…

(Вей, мистраль, до туч охотник,

Смерть хандры, небесный дворник,
Забияка, мне родной!
Мы не первенцы ли оба,
Не одной ли мы утробы,
Мы судьбы ли не одной?

Вверх к тебе по тропам твердым

Я бегу, танцуя, в горы
Под дуду твою и свист;
Без ладьи и без руля ты
Воле самым вольным братом
В бурном море рвешься ввысь…)

(ВН, Anhang 14)

Тенденция, намеченная в этих стихах, усилилась в годы создания «Заратустры», и кульминация ее пришлась на полумистические экстатические строки «Auf hohen Bergen»(«C высоких гор»):