Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Важнейшей задачей книги «Человеческое, слишком человеческое» было дать объяснение действительности, не опираясь на метафизические положения, и, объяснив ее, выйти на понимание «пред-условий культуры». Метод, принятый в работе, – «экспериментализм». Ведущей тенденцией является опровержение «высших качеств» (то есть тех, для которых предполагается внеземное происхождение) через осознание их как трансформации качеств «низших» (то есть общих у людей и животных). Особым качеством, требующим наибольшего внимания при разработке, является жажда власти. С этих позиций книга «Человеческое, слишком человеческое» представляет собой подлинную первую ступень совершенно особой и легко узнаваемой философии Ницше.

Глава 9 Скиталец

Мы покинули землю и взошли на корабль! Мы сожгли мосты – более того, мы сожгли свою покинутую землю! Что ж, кораблик, держись! Вокруг тебя океан; конечно, он не всегда рычит и порой лежит, как если бы весь был шелковый и золотой и добрый, благосклонный сон. Но будут времена, когда ты узнаешь, что он бесконечен и что нет ничего страшнее бесконечности… Жаль, если ностальгия по суше овладеет тобой, словно там было больше свободы, – ведь «суши» – то больше и нет!

Ф. Ницше. Веселая наука

1

«Мое существование – страшная ноша, – писал Ницше своему доктору Отто Айзеру во Франкфурт-на-Майне в январе 1880 г. – Я бы давно сбросил ее, если бы не занимался самыми поучительными исследованиями и экспериментами в интеллектуально-моральной сфере, будучи совершенно в том же состоянии страдания и почти полной отрешенности. Эта радость поиска знаний несет меня к вершинам, где я преодолеваю все мучения и всю безнадежность. В целом я счастливее, чем когда-либо в жизни: и все же! Постоянная боль; по многу часов в день я испытываю сильную слабость; полупаралич, затрудняющий мою речь, чередующийся с бешеными приступами (во время последнего меня рвало трое суток подряд, я мечтал о смерти)».

Три месяца, проведенные в Наумбурге, не принесли улучшения, и теперь Ницше хотелось поехать на юг, где погода всегда хороша и где он мог бы часы бодрствования проводить исключительно в ходьбе, – он все еще был уверен в целительной силе мышечной активности. Единственным препятствием на пути осуществления этого плана было то, что в его болезненном состоянии требовалась помощь компаньона. Им мог бы стать Пауль Рее, долго гостивший в Наумбурге в январе; Рее напомнил о том, что в то время в Венеции находился Петер Гаст. Беспримерная преданность Гаста Ницше была хорошо известна знакомым по Базелю, и Рее конечно же вполне резонно предположил, что преданный Гаст и есть как раз тот человек, который нужен. Случилось так, что 26 января Гаст получил от Рее неожиданный подарок в 200 марок, а с ним и письмо, в котором сообщалось о назначении этих денег. Ницше, писал Рее, едет на юг и остановится в Риве; не хочет ли Гаст составить ему компанию; если да, то расходы на проезд и содержание прилагаются. Гаст был раздосадован столь бесцеремонным обращением: он пытался завоевать признание как композитор и в 1880–1881 гг. работал над многочисленными музыкальными проектами (некоторые из них он начинал с Ницше). Его рассердило, что знакомым он интересен только в роли «секретаря и друга Ницше»[43]. Но, как всегда, любовь к Ницше подавила все менее достойные чувства, и он согласился на предложение Рее.

Тем не менее, ему пришлось дожидаться сообщения о том, когда следует приступать к обязанностям. 4 февраля Франциска написала ему, что ее сын все еще не готов к отъезду из-за плохой погоды, и только 19 февраля пришло известие от самого Ницше, – он уже в Риве. Туда и направился преданный Гаст. В день его приезда, 23 февраля, шел снег с дождем. На утро следующего дня Ницше пришел к нему в комнату в половине шестого, чтобы сообщить, что если они настроены прогуляться в этот день (а он был настроен), то им лучше всего отправиться тогда-то и туда-то, поскольку все говорило за то, что снова пойдет мокрый снег. «Исполняющий обязанности самаритянки» – так Гаст описывает своему австрийскому другу свою деятельность в Риве с начала пребывания там вплоть до 13 марта, когда они с Ницше направились в Венецию, в гости к Гасту. Он предвидел, что его помощь будет постоянно востребована, – так и случилось. 15 марта он в спешке нацарапал:

«Пишу эти строки в кафе; я на несколько минут оставил Ницше. Вчера я абсолютно не мог писать; когда я добрался до дома, я просто упал в постель. Сегодня с утра то же самое. Ты не представляешь, какого напряжения… стоит мне присутствие Ницше».