Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Как же ответил на потребности нового, городского общества советский проект? Никак! Большая часть потребности в образах была объявлена ненужной, а то и порочной. Это четко проявилось уже в 1950-е годы, в кампании борьбы со «стилягами». Они возникли в самом зажиточном слое, что позволило объявить их просто исчадием номенклатурной касты. Но в действительности это был первый симптом грядущей фронды. Проигнорировав жизненные, хотя и неосознанные потребности целых поколений молодежи, родившейся и воспитанной в условиях крупного города, «советский строй буквально создал своего могильщика – массы обездоленных» (60). И теперь это была уже не только интеллигенция. Протест народа начал принимать экстремистские формы массового хулиганства, которые постепенно начали перерастать в манифестации политического характера, что давало надежду диссидентам первой половины 1960-х годов надежду на изменение существующего строя с помощью народа.

Иначе говоря, недовольство народных масс существующими экономическими порядками принимало форму криминальную и, в любом случае, антигосударственную. Кратковременное очарование «оттепели» подействовало на интеллигенцию, но не на обнищавших работяг. Их жизненные проблемы оказались на периферии сознания и занятой борьбой за власть партийной верхушки, и вкусившей пьянящий воздух свободы интеллигенции. Этот воздух еще сыграет с ней злую шутку.

В понимании встревоженных партийных идеологов, народу надо было срочно дать свежую вдохновляющую идею, которая смогла бы на новом витке истории вновь пробудить бескорыстный народный энтузиазм – это волшебное средство лечения всех болезней при социализме. Таковой стала «Программа построения коммунизма в СССР к 1980 году», принятая на XXII съезде КПСС. Вновь состязание, и с тем же конкурентом, однако нельзя войти в одну воду дважды.

Следует заметить, что сама идея стремительного «броска в коммунизм» появилась задолго до XXII съезда, то есть 1961 года. Уже в 1939 году, по факту окончания периода форсированной индустриализации, она безраздельно господствовала на XVIII партийном форуме. Характерен пример Л. Кагановича, который пророчествовал: «Доклад товарища Сталина станет великой программой великих дел нашей славной партии на новый исторический период перехода от социализма к высшей фазе коммунизма». Более того, с трибуны назывались даже конкретные сроки: «Двадцать лет работы нашей партии на стройке социализма уже дали результаты – мы построили социалистическое общество. Еще двадцать лет работы дадут нам высшую фазу – коммунистическое общество».

Тогда наиболее рьяным поклонником идеи «броска в коммунизм» на XVIII съезде оказался ни кто иной, как 44-летний лидер Компартии Украины Н. Хрущев. Вот несколько выдержек из его речи: «Из года в год все выше и выше мы поднимаемся к конечной вершине нашей борьбы – к коммунистическому обществу, к коммунистическому строю» (здесь и далее выделено мной – К.К.); «Разрешите мне рассказать, каких успехов достиг украинский народ в борьбе за коммунизм»; «XVIII партийный съезд, историческое указание нашего великого Сталина вооружают трудящихся Советского Союза, как и трудящихся всего мира, могучим оружием в борьбе за коммунизм» (61).

В первые послевоенные годы тема строительства коммунизма окончательно вошла в повседневную идеологическую практику. О ней стали рассуждать как об обыденном деле. На XI съезде ВЛКСМ, состоявшемся весной 1949 года, первый секретарь ЦК Н. Михайлов адресовал молодежной аудитории заявление, преисполненное оптимизма: «Великое счастье выпало на нашу долю. Наше поколение будет жить при коммунизме» (62). Конкретные вопросы построения коммунизма, как мы писали выше, затрагивал и сам Сталин.

Но «официально» задача построения коммунизма была внесена в программу партии только в 1961 году на XXII съезде КПСС, который провозгласил ее решение к 1980 году. С тех пор историческая наука и общественное мнение прочно связывают имя первого секретаря ЦК КПСС, Председателя правительства Н. Хрущева с оформлением курса на форсированное коммунистическое строительство. Соответственно, почти мгновенный провал программы большого состязания с США приписывается именно его некомпетентности и необузданной фантазии.