Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Между тем, программа «догнать и перегнать» была подготовлена не самолично Хрущевым, а целыми группами специалистов, опиравшимися на официальные статистические данные, которые оказались, попросту говоря, завышенными. Во-вторых, едва ли не сразу после провозглашения глобального состязания, рост ВВП СССР начал тормозиться, а в США, напротив, расти. Не все измеряется пресловутым ВВП, но, соревнуясь, ты неизбежно принимаешь стандарты соревнования того, кто диктует тебе эти стандарты (не говоря уже о том, что стандарты все время меняются). Мы взяли американскую методику расчета благосостояния, и уже через три года реализация программы стала неисполнимой. Александр Михайлович Алексеев, один из разработчиков программы, тогда член коллегии научно-технического совета СССР: «После творческого подъема началось отрезвление, и люди поняли всю иллюзорность громогласно объявленных обещаний. Тут и начались потери. Отсутствие веры. Отделение пропаганды от реальной жизни… Когда не выполняются обещания перед историей – потери не поддаются денежному исчислению, настолько они огромны» (63).

Руководство СССР своими собственными действиями признало наше катастрофическое отставание, проинформировало об этом собственный народ и создало опасность соединения народного недовольства с идеологией политического протеста. В короткое время, практически одновременно, были проведены денежная реформа 1961 года, повышение цен на основные продукты питания и пересмотр норм выработки в сторону их увеличения. Огромные ресурсы, брошенные на кукурузную кампанию в 1962 году, пропали впустую – ею было засеяно 37 млн. гектаров, а вызреть она могла лишь на 7 млн.[169] После пылевых бурь в 1960 и 1965 половина целинных земель была потеряна либо повреждена. Уже в 1963 году из-за засухи и разрушительного воздействия кукурузной кампании появились хлебные очереди, было принято решение о закупке зерна за границей.

На фоне дефицита, снижения расценок и повышения цен на продукты питания, кризис идеологии породил хаос в сознании «маленького человека», «человека из толпы». Он искал форму для выражения своего неудовлетворения существующим порядком дел: и в уличном хулиганстве, и в коммунистическом фундаментализме, и в национализме, и в антикоммунизме. Казалось, так дальше жить нельзя. Яркой вспышкой народного недовольства стали события в Новочеркасске, эхо которых докатилось аж до Москвы, и, наконец, задело сознание интеллигенции. Она сообразила, что отвлеченные мечтания о «свободе слова» и «демократии» теоретически могут быть подкреплены всей силой народного гнева.

Конфликт начался с того, что в городе Новочеркасске разразился продовольственный кризис. Мяса в магазинах не хватало, за картошкой на рынке люди занимали очередь в час ночи. Ели даже жареную картофельную шелуху. А 31 мая 1962 года, несмотря на ожидавшееся на следующий день повышение цен, в сталелитейном цехе Новочеркасского электровозостроительного завода было проведено очередное снижение расценок на производимую продукцию. Началась забастовка.

Ночью в городе появились листовки: «О липовых ленинцах. Сталина вы критиковали, сторонников частично в гроб загнали, остальных от руководства отстранили, но цены на все продукты и товары в апреле каждый раз снижать они не забывали. Хрущев из года в год в магазинах цены поднимает, заработок рабочим при этом он снижает, невольно возникает вопрос у нас, кто – враг народа был или есть. Какие же вы лгуны и лицемеры и власти жаждущие псы, народа угнетатели…» (65)

Собравшаяся на заводе толпа двинулась в центр Новочеркасска под красным флагом и с портретом Ленина. В толпе были женщины и дети. Все это очень напоминало начало Кровавого воскресенья. Толпа скандировала: «Мясо, масло, повышение зарплаты». По толпе был открыт огонь. Всего во время беспорядков было убито 23 человека. Десятки жителей города, в основном молодежь, обратились за медицинской помощью в связи с ранениями. Некоторых раненых КГБ забирало впоследствии прямо из больничных палат (66).

Вести о событиях в Новочеркасске получили огласку и произвели очень сильное впечатление на общество. В крупных городах циркулировали неясные слухи о том, что граждане осмелились выйти на улицу с протестом и что их расстреляли. Эпизод из жизни А. Ахматовой: «Она порывисто схватила клочок бумаги, придвинула к себе пепельницу со спичками, быстро вывела карандашом несколько слов и потянула клок мне…

“Что вы слышали о Новочеркасске?” – написано округлым, забирающим вверх, почерком. Я ответила на той же бумаге: “Мало. Говорят, летом, когда повысили цены на мясо, там люди сожгли милицию, а потом были аресты”. Анна Андреевна зачеркнула слово “аресты” и написала “трупы”. Потом поднесла к бумаге спичку и долго, молча, медленно переворачивала ее в огне, стряхивая пепел в пепельницу» (67).