Фронт без линии фронта

Провожаемые добрыми напутствиями и тоскливыми взглядами комсорга, разведчики тронулись в путь. Через несколько часов добрые коки подкатили бричку к мосту через реку Горинь. Мост небольшой, проехать его — пустяковое дело. Но теперь, зимой, его покрыл тонкий коварный ледок. Он-то чуть и не стал причиной трагедии… Испугавшись чего-то, кони неожиданно рванули, понесли и перевернули бричку. Кузнецов, Валя и Приходько, не успев даже понять, что произошло, оказались выброшенными в снег. Сам по себе эпизод в другое время мог бы закончиться лишь общим хохотом. Но разведчикам было не до смеха: все содержимое брички — рация, батареи питания, автоматы и прочее — вывалилось… прямо под ноги оторопевшим от изумления немецким фельджандармам, охранявшим мост.

Быть может, мне бы пришлось поставить точку в этом месте рассказа, если бы Николай Иванович Кузнецов не обладал драгоценнейшим для разведчиков даром — не теряться ни в какой неблагоприятной ситуации и мгновенно находить единственно правильное решение. И не только находить, но и мастерски приводить в исполнение. И на этот раз хладнокровие не изменило ему. Прежде чем фельджандармы пришли в себя, он вскочил на ноги, выхватил парабеллум, направил его на Валю и обрушился на немцев с бешеной руганью:

— А что вы глазеете, бездельники? Это задержанная русская партизанка. Ну-ка, пошевеливайтесь, да поживее!

Немецкая армия недаром славилась своей слепой, бездумной дисциплиной. Ослушаться офицера, а тем более проверить его документы никто и не подумал. Суетясь и мешая друг другу, фельджандармы кинулись выполнять приказание. Когда все было подобрано и уложено, обер-лейтенант грубо толкнул Казачку (видел бы это Валентин Семенов!), а нерасторопного кучера Николая Приходько для большей убедительности чувствительно ткнул кулаком, справедливо рассудив, что его здоровью это не причинит особого ущерба. И снова в путь. Вскоре разведчики подъехали к дому Ивана Приходько.

Началась работа…

Попытки немецких войск освободить 6-ю армию окончились плачевно. Группировка Манштейна была отброшена. Весь январь части Советской Армии добивали гитлеровцев в самом городе. 31 января немцы капитулировали.

Советская Армия перешла в решительное наступление. Началось освобождение Кавказа, Верхнего Дона, Украины. Наши разведчики в Ровно и Здолбуново работали теперь круглосуточно. Десятки зорких глаз прощупывали каждый эшелон: танковая дивизия из Франции… пехотная дивизия из Голландии… моторизованная из-под Ленинграда… Валя выходила на прямую связь с Москвой каждые несколько часов. Сеансы длились от пятнадцати до тридцати минут.

Николай Кузнецов, который уже давно пользовался квартирой Ивана Приходько, теперь нередко принимал здесь же своих приятелей. Его не совсем пренебрежительное отношение к хозяевам в глазах соседей оправдывалось тем, что супруги Приходько считались фольксдойче. В эти дни он чаще обычного заходил домой — и не только для того, чтобы занести Вале листки с очередными разведданными. Нужно было приободрить девушку, защитить ее, если вдруг понадобится.

Предусмотрительность нашего замечательного разведчика была не излишней, беспокоился он не зря. Уже через несколько дней гитлеровцы засекли, что в городе интенсивно работает подпольный радиопередатчик. На улицах Ровно появились неуклюжие высокие автомобили с радиопеленгаторами. Квартал за кварталом обшаривали они город, нащупывая ту единственную точку, откуда радиоволны уносили за тысячи километров ценную информацию.

Начались облавы. И вот однажды грузовики с солдатами появились в районе улицы Франко. Врывались в дома, рыскали по всем закоулкам, переворачивали мебель, заглядывали в подвалы и погреба. Правда, никого не арестовывали. Видимо, в гестапо по «почерку» неизвестного радиста поняли, что работает профессиональный связист, специально подготовленный и наверняка хорошо законспирированный.

Дошла очередь и до дома № 6. Громыхая сапогами, в квартиру Ивана Приходько ввалились несколько солдат под командой фельдфебеля и… вытянулись в струнку. За столом в гостиной, потягивая яичный ликер, беседовали эсэсовский офицер в черном мундире и пехотный обер-лейтенант. Эсэсовец был самый настоящий — хорошо известный в городе сотрудник гестапо гауптштурмфюрер фон Диппен, один из ближайших «друзей» Пауля Зиберта.

Фельдфебель выбросил руку в приветствии.

— Где-то в ближайших домах работает русский передатчик, господин гауптштурмфюрер, — доложил он фон Диппену, как старшему по званию.

Эсэсовец снисходительно махнул рукой:

— Ищите. Желаю удачи.

Солдаты ушли. Кузнецов налил фон Диппену новую чашку кофе.

День за днем Валя Казачка снова и снова выходила в эфир. Снова и снова летели в далекую Москву точки и тире…

И вот однажды…

Шел срочный внеочередной сеанс. Из разных источников поступили сведения, позволяющие предполагать, что на Украину из Западной Европы спешно перебрасывают лучшее в фашистской армии крупное соединение — заново вооруженный, отдохнувший танковый корпус СС.