Фронтовой дневник (1942–1945)

В комнате были спущены шторы, и когда я поднял их, то увидел, что в комнате в креслах сидят женщины и возле них больные дети лет 2–3. Дети насорили по всей комнате, набросали ломаных игрушек. Я попросил женщин освободить комнату, и они постепенно ушли, забрав своих детей. У меня не было сил убирать комнату, и [я] грузно сел в кресло, беспомощно положив руки на поручни.

7 марта 1945 г.

Сегодня говорят, что союзники заняли Кельн и еще десятка два городов и населенных пунктов и захватили огромное количество пленных.

В свою очередь, наши войска тоже имеют большие успехи.

Видел ряд интересных снов, запомнился один. На дороге где-то у Гросс-Хогенхагена, где я шел, в солнечном свете пролетела белая птица, вроде чайки. С шоссе, из проходящей машины, раздался выстрел. Раненая птица стала падать, и ее зацепила рукой какая-то молодая и хорошо одетая дама, шедшая с мужчиной. Птица продолжала лететь и снижаться и упала прямо к моим ногам в грязь. Я ухватился за птицу. Она продолжала трепыхаться и как-то разделилась на три живых самостоятельных части. Как бы на три птицы. Я их удержал. С машины спешил ко мне стрелок, и я по погонам увидел, что это генерал-майор. Он сказал, забирая птицу из моих рук: «Я в гражданке десятки таких убивал».

Бойцы запасного полка питаются плохо. Некоторых я подкармливаю, и они несут мне махорку, которую мы курим не переставая.

8 марта 1945 г.

Вечер. Только сейчас вспомнил, что сегодня Международный день женщин. В прошлом году в этот день в 14‑м запасном полку в Ленинграде, будучи дневальным по роте, я сочинял стихи и писал письма.

Теперь я в Германии. Уже месяц, как я сижу в Левиттене, на подступах к Кенигсбергу. Солдаты из запасного полка все уходят на передовую. Грустные песни поют люди, отправляясь в эту мясорубку:

Ой умру я, умру я.
Похоронят меня.
И родные не узнают,
Где могилка моя359

.

Я весь день хожу под впечатлением этой песни. Она звучит у меня в ушах и в сердце и держит душу в тяжелых цепях грусти.

Из нашей части тоже начинают выдергивать людей на передовую. Вчера из нашего взвода отправили Бабаева. Не знаю, кого отправили из других взводов.

А в запасном полку люди прибывают сюда на день-два из госпиталя, чтобы опять отправиться в этот ад огня и смерти. Многие из них уже имеют 3–4 ранения и все не могут выскочить их этой ужасной орбиты, из заколдованного круга: запасной полк – передовая – госпиталь – запасной полк и вновь передовая.

Этот путь многие совершают до тех пор, пока не погибнут от вражеского огня.

12 марта 1945 г.

Позавчера ездил на «Антенну» на партсобрание. Был председателем собрания. С меня сняли взыскание за рыбную ловлю.

Удивила характеристика, которую дал комвзвода, а сочинил, вероятно, Сперов. Писали-писали за здравие, а кончили за упокой. Указали, что я получил две благодарности от комвзвода, что проводил хорошо политработу, а в конце написали «больше всего любит быть поваром, а связью не интересуется».

Вернулся в Левиттен вчера. Туда и обратно ехал на попутных машинах и довольно удачно.

Сегодня весь день наводил порядки, чистил, мыл, т. к. предполагалось, что приедут Головин и Малиновская.

14 марта 1945 г.

Перемены на войне всегда приходят неожиданно.

Вчера с утра была дана команда мне и Букатову, а с КП № 274 Садовину прибыть на [№] 129 в Гросс-Линденау на ремонт линии. Мы поехали в противоположную сторону и все-таки попали куда следует, т. к. все дороги в Германии идут концентрическими кругами. Правда, мы проехали 30 км лишних и опоздали на 2 часа. Работа наша состояла в том, что мы срывали лишние цепи, а оставляли только действующие.

Столбы были Н-образные с тремя траверзами. На каждом столбе нужно было срезать 10 лишних проводов и сбрасывать на землю. 6– и 5‑миллиметровые срезать было трудно, т. к. это приходилось делать руками, сламывая упругий, неподдающийся провод. Шел дождь, столбы были мокрые, по ним скользили плохие когти. К тому же я не имел достаточной практики, и у меня то когти летели вниз, когда я переходил на траверзы, то сам я летел вниз. Устал здорово и ободрал себе руки, а также вымазал свою чистую шинель.

Мы до вечера прошли от № 196 до 272-го, т. е. 9 км, и очутились у Суворова в Гросс-Хогенхагене. Ночевать отправились на [№] 278 в Фуксберг. Вечером командир роты предупредил, что нашему взводу надо принимать КИП № 54 (в Гросс-Хогенхагене). Комвзвода отпустил нас с Букатовым за вещами. Мы привезли их.

Вчера я получил 7 писем: 2 от Юры, 2 от Рассохи, от Нади Макаровой, от Маруси Макаровой и от Анисимовой (Дмитренко Клавы).

Юра (от 1 января 1945 г.) пишет: