Фронтовой дневник (1942–1945)

Немецкие войска в Северной Италии капитулировали. Войска союзников перешли австрийскую и чехословацкую границы.

Войска Рокоссовского северо-западнее Берлина вышли к Балтийскому морю и тоже соединились с войсками союзников.

Все ждут окончательной капитуляции Германии и окончания войны.

На международной конференции в Сан-Франциско т. Молотов еще не добился приглашения на конференцию Польши и резко выступал против приглашения Аргентины.

Мы все еще находимся в Норкиттене и ждем поезда. Ходят разные слухи. Одни говорят, что грузится 1‑й эшелон, а наш – 5‑й. Другие говорят, что мы уже никуда не поедем.

Составлено расписание занятий. С завтрашнего дня начинаем вкалывать по 10 часов в сутки. Сегодня меня освободили от кухни для проведения политмассовой работы.

Мне снился страшный сон. Я видел отца, мать, Тамару, ее мать. Шел через какое-то болото, чуть не утонул, но меня вытащил какой-то командир. Ночью торопился к Тамаре, как бы проездом. Мне в голову попал камень, брошенный каким-то парнем. Я шел, нагнувши голову, с головы по лицу текла кровь и капала на землю. Руки у меня тоже были в крови. Я пришел в дом Тамары. Первым делом я увидел неизвестную для меня пожилую сестру Тамары, затем мать Тамары и, наконец, саму Тамару. Она поливала мне на руки над тазом. Я умывался и смывал кровь. Хотел до рассвета пробыть вместе с Тамарой, на одной постели.

9 мая 1945 г.

Станция Инстербург. Я сижу на ячменной соломе на платформе. Со мною еще человек 10 товарищей. Светит солнце. Я на коленях делаю эти записи.

Вчера нам подали команду грузиться, и мы начали часов с 12 дня перетаскивать свое имущество на станцию. Работали напряженно, таскали тяжести, ходили в грязи и сами были как черти. Мне пришлось грузить стойки для платформ, сырые и грязные доски, мешки с мукой, картофелем, тяжелые ящики и прочее разное и трофейное добро, которого в Восточной Пруссии накопилось очень много. Когда подали вагоны, то оказалось, что все имущество сгружено не на том конце платформы, и его нужно перетаскивать на другое место. Но это уже делалось без моего участия, т. к. меня забрал старшина и заставил сгружать с автомашины имущество продсклада и штаба. Затем я оборудовал с товарищами вагон для своего и 4‑го взвода, делал нары, навешивал дверь, т. к. вагон оказался без двери. Так прошла вся ночь в напряженном труде на голодный желудок. На рассвете я со старшим сержантом Суворовым ходил разыскивать трубы для печки. Мы намесили много грязи и ничего не нашли.

Часу в третьем ночи разнеслась весть о том, что Германия полностью капитулировала и война окончилась. Кругом началась стрельба, не только на станции Инстербург, но и в окружающих районах. Стреляли зенитки перекрестным огнем трассирующими снарядами. Красиво взвивались вверх разноцветные ракеты, освещая беспорядок погрузочных платформ. Я не слышал точно о капитуляции Германии. В чужих устах это получает всегда неправдоподобный характер. Но сегодня в 8 ч. вечера я услышал приказ о взятии Праги. Значит, Германия капитулировала не везде?

Сейчас уже смеркается. Восточная Пруссия оставлена, вероятно, навсегда. Мы переехали Неман. Снова Неман! И находимся в Литве.

Поезд уже несколько часов стоит в Каунасе. Куда мы едем, сказать трудно. Поговаривают, что пока в Кировскую область.

Вместе с товарищами оборудовали свою платформу: забили досками бока от ветра и плащ-палатками верх от дождя. Пришел наш гвардеец и установил свою кровать как раз на том месте, где были мое и Семена Садовина места. Теперь нам некуда ложиться.

10 мая 1945 г.

Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков победоносно закончена. Вчера в 21 ч. вечера на станции Каунас я слышал выступление т. Сталина, в котором он поздравлял соотечественников и соотечественниц с великой победой. Спустя 45 минут я слышал поздравительный приказ по войскам Красной Армии и военно-морского флота.

Москва салютовала 30 залпами из своих орудий. А у нас в эшелоне и на станции стреляли из всех видов оружия и обнимались, поздравляя с победой.

Вечер. Проехали утром тоннели под Каунасом в сторону Вильно, один из них км 2 длиной. В нем мы чуть не задохнулись от дыма. В Вильно стояли всего 30 минут. Наш длинный, чуть не в километр эшелон пошел дальше как экспресс. Ехали по знакомой Литве. Наконец переехали границу и вступили в СССР. Потянулись бедные белорусские деревеньки с глинистой и почти сплошь необработанной землей. Проехали Молодечно. На остановках бабы носят самогон и меняют его на всякое барахло, которого у ребят много. Пьют порядочно. Выпил гр. 400 и я. Женщины продают яйца (5 р. штука) и молоко (20 р. литр).

Стоим в Минске на сортировочной. Смеркается. Прохладно. Грустно.

11 мая 1945 г.

Проехали Оршу. Стоим среди поля на пути к Смоленску. Солнца нет. Дует холодный ветер. Ехать холодно. Кругом печальная глинистая и болотистая земля. На десятки км не видно ни деревни. Все сожжены, земля изрыта. Люди живут в землянках, нищенствуют у эшелона.

12 мая 1945 г.