Фронтовой дневник (1942–1945)

Других новостей нет. Эшелоны один за другим движутся на восток. Всякая надежда на скорое возвращение домой прошла.

29 мая 1945 г.

Вчера утром я проснулся с ощущением боли в суставах. Решил, что это к дождю. Однако уже через час боль настолько усилилась, что я не мог стоять на ногах. Кроме того, мне кололо под ногтями, начало знобить, и я почувствовал, как у меня воспалились веки.

Я пошел к Малиновской. Термометр сразу показал 39,5.

Я принял аспирин, укрылся и лег. Это было похоже на приступ малярии. Целые сутки я лежал мокрый.

Ночью мы приехали в Красноярск. Шел дождь, и меня порядочно мочило на платформе. Все ходили в санпропускник. Я не пошел, т. к. у меня еще была температура.

Сегодня температуры нет, но болит голова, и я чувствую себя разбитым.

На дворе холодно и сильный ветер. Временами срывается дождь.

Я принял кальцекс. Малиновская сказала, что доедем до Читы, и я поеду домой. Не знаю, на каком основании она это сказала.

Красноярска я не видел. Выехали утром. Движемся к Иркутску.

1 июня 1945 г.

Ночью проехали Иркутск, где стояли минут 15.

Вообще нас везут теперь так, чтобы на крупные станции попадать ночью. Поезд встречают работники НКВД, даже с собаками, никого из гражданских к эшелону не допускают, а всякого попытавшегося проникнуть к нам, чтобы купить что-нибудь или продать, – сейчас же хватают и увозят.

Славное море! Священный Байкал!377

Я проснулся на восходе солнца, чтобы посмотреть одно из красивейших мест Советского Союза. По ходу поезда справа тянулись горы, местами состоящие из голых гранитов, а местами покрытые хвойным лесом. Вдали виднелись хребты, покрытые по ущельям снегом. Хребты то возникали, то исчезали в лесах.

Слева раскинулся Байкал, огромное, как море, озеро, втиснутое в каменистые берега. Утро было тихое, холодное, туманное. Временами шел дождь.

Вода в озере, лежавшая спокойно, была прозрачна, как хрусталь, и холодна, как лед.

Прекрасно было на одном из полустанков умываться этой бодрящей, пресной и мягкой водой!

Железная дорога пролегает у самой воды. Поезд буквально извивается змеей и, как змея в нору, уползает в тоннели, которых здесь 58 штук различной протяженности. Перед каждым тоннелем паровоз дает свисток, и эхо несколько минут гремит и раскатывается над Байкалом и в горах.

Населенных пунктов мало. К скалам прижимаются только ж. д. будки и дома, в которых живут отряды войск НКВД, охраняющие тоннели и мосты.

Уже встречаются недавно приехавшие зенитчики и дорожники. Мы едем по берегу Байкала уже часов 6, огибая озеро по дуге, проехали км 150.

Вечер. Проехали от Иркутска 350 км, и все еще не скрылся Байкал. Теперь он перед нами расстилается в длину, бескрайний, как море. Другого берега мы не видим.

Скоро мы уедем в сторону от него. Сопки стали ниже. Камень постепенно исчез. Вместо него появилась глина, оползни, масса прозрачных ручьев и нездоровая, жидкая болотистая почва, которая жижей выступает из-под рельсов под давлением тяжелых вагонов.

Местность для жизни бедная. Молоко сразу стало 30 руб. литр. Яйца 100 руб. вместо 50, махорка 10 руб. стакан вместо 5. На все цены вдвое. На других станциях всегда продавали лепешки, пироги, блины, пышки – здесь, наоборот, многие попрошайничают, а торговки охотно меняют на хлеб молоко, рыбу и др. Я за 400 гр. хлеба выменял литр молока.

Встречаются многие воинские части, прибывшие из Германии. Они расквартированы среди болот и гор в лесу, роют себе землянки, строят бараки, устанавливают вооружение, ремонтируют железную дорогу, приводят в порядок мосты, откосы, стоки.

На одной станции нам сказали, что недавно призвали в армию остатки 1927 г. и остатки 50-летних.

Надо похоронить надежду на возвращение домой.

Говорят, что на границе с Монгольской народной республикой и Манчжурией распущены лагеря заключенных, и все эти места занимают воинские части.

Дня через два-три мы должны приехать в Читу, как мы предполагаем, конечный пункт нашего путешествия. Что ждет нас впереди?

Мы уже едем 23 дня.

На дворе слякоть, как глубокой осенью. Сеет мелкий, как сквозь сито, пронизывающий дождь… Солому у нас почти всю забрали. Ветер гуляет по платформе, как ему хочется. Дождик нас мочит.

3 июня 1945 г.

Утро. Холодно, как в Ейске в конце ноября. Я стоял на посту и не могу отогреться. Особенно замерзли ноги.

Приехали в Читу – 4300 км от Москвы. Едем 25 дней, проехали 8000 км. Мы думали, что в Чите будем выгружаться. Оказывается, нет. Едем дальше.

4 июня 1945 г.

Везут нас от Иркутска быстро, экспрессом. Паровоз делает маленькую остановку, чтобы набрать воды, и снова мчится вперед. Большие остановки только там, где меняется паровоз и бригада, т. е. через 150 км.

Отъехали около 7 тыс. км от Москвы. Подъезжаем к Благовещенску. Говорят, что нас везут во Владивосток.

За дорогу в нашем взводе уменьшение. Ушел Герман Кореньков, этот оригинальный человек – ужасный хулиган, а в душе дитя и добрый, нежадный и простой человек.