Фронтовой дневник (1942–1945)

Оказалось, что узел ночью выехал на новое место, и мы оказались отрезанными от мира, т. к. были сняты даже шлейфы.

Ребята ушли разыскивать новое место и выяснять положение.

Вскоре мы стали перетаскивать свои пожитки назад к дороге.

Помещение (шалаш из досок) подыскали вблизи от линии. Устраивались до вечера, т. к. надо было настелить пол, сделать нары. Дверь навешивали уже при свете коптилки, которую я разыскал здесь же.

Не ладится со связью. КИПов нет. Какие-то майоры с узлов произвольно меняют цепи, и за два дня уже вторично приходится пересаживать КП с одних цепей на другие.

Мы находимся вблизи от границы, км в 7. Последних известий не знаем. Говорят, что военные действия продолжаются. Мне думается, что настоящей войны, какая была на западе, нет. Вероятно, ликвидируются отдельные сопротивляющиеся группы. Все движутся вперед, дороги запружены. Нам сообщили, что и мы должны двигаться вперед. Не знаю, как это будет. Наверное, за нами приедет капитан, который сейчас на «Сирени», куда начала перебазироваться и наша «Антенна».

Сегодня мы в таком месте, что нас не найти, поэтому Герман сделал указатели на дороге с надписью «К Зубилову», а здесь «Хозяйство Робинзона Крузо» (это меня он так назвал) и «Хозяйство графа Цымбала». Кроме нас, здесь никого нет. Сегодня уехал последний шофер, у которого мы тиснули очень хороший острый топор, литр бензину и кусок туалетного мыла.

А позавчера, когда был здесь узел связи, я бродил у речки, подыскивая чурбачки-обрезки взамен отсутствующих стульев, и наткнулся на двух совершенно голых девушек, которые мылись в холодной воде горного потока. Одна из них была стройной и изящной. Я видел, как она нагнулась, расставив ноги и повернувшись ко мне задом. Мне хорошо была видна эта притягивающая взоры полоска черных волос между ее ногами. Другая девушка была толще первой и не отличалась изяществом. Она была с огромными, круглыми, как арбузы, и белыми грудями. Девушка причесывалась и становилась то лицом ко мне и отчетливым треугольником волос у основания ног, то поворачивалась боком, то становилась задом с круглыми и большими бедрами, которые делали ее зад огромным, как колесо.

Девушки не видели меня и мылись, и расхаживали совершенно непринужденно. Я смотрел на них некоторое время, а когда усиленно застучало сердце и кровь бросилась по жилам, ушел от соблазна.

15 августа 1945 г.

Вчера капитан приехал за нами. Мы снялись и поехали дальше на нейтральную зону. Километров через 8 мы выгрузились и обосновались среди сопок, метрах в 50 от дороги, среди болота в шалаше, сделанном из коры. Кругом непроходимый лес и безлюдье. Здесь до наступления стояли воинские части, теперь они ушли вперед.

На нейтральной зоне не было дорог, кое-какую дорогу проложили наступавшие славяне. Эта дорога идет или по высоким сопкам, или по болотам. На болотах сделали на 3 км настил из дерева, но все равно грязи очень много, и из машин образовалась пробка. Машины цепляют по две за тракторы ЧТЗ401, которые тянут их на буксире.

Кругом валяется всякая рвань: ботинки, обмундирование, столы, котлы. Вчера мы с Германом нашли кое-что полезное: огромный ларь капусты (свежей), мелкий молодой картофель, бочонок самодельного пива. Пиво мы пьем. Сегодня из него я варил щи с молодой капустой, жарил капусту.

Утром, наконец, пришли измученные лошади и привезли наше и еще чье-то имущество. Лошади не шли дальше, и поэтому все имущество сбросили у нас. Я за чью-то подушку выменял три осьмушки махорки у одного старшины, и мы с Германом курим. Зубилов поехал сопровождать лошадей.

Получил я и свои дневники. С вечера дежурю у телефона. Из-за перегрузки линии не проходят телефонные звонки. Приходится все время держать трубку у уха. Я привязал ее к голове и весь вечер переписываю в дневник то, что было записано на клочках.

Уже, собственно, не 15, а 16 августа, т. к. 3 часа ночи. Холодно. Сырость и холод лезут из-под палатки, которой завешена «дверь», во все щели, пронизывают насквозь. Я закрыл плечи и укутал ноги одеялом, которое мне привезли сегодня и которое при дальнейшем передвижении придется бросить.

Кутлов с КП 231 болтал с девушкой по телефону. В разговор вмешался я. Кончилось тем, что я стал читать по телефону стихи Маяковского и рассказы Гашека «Исповедь старого холостяка»402. Когда мне это надоело, вновь стал писать. Опять пронеслись вести о том, что Япония капитулировала и завтра, т. е. уже сегодня в 12 ч. дня, заканчиваются военные действия.

Сегодня я сам слышал последние известия. Отсутствуют 1‑й, 2‑й фронты, Забайкальский, Корейский и Сахалинский. Сопротивление небольшое. А Забайкальский фронт за день продвинулся на 100–150 км. Движутся на автомашинах и не встречают сопротивления.

Взято за день свыше 8 тысяч пленных.

События представляются якобы так. Японцы еще 10‑го согласились капитулировать, попросили оставить императора403. Им заявили, что император должен подчиниться оккупантам. Японцы не согласились. Теперь будто бы согласились на полную капитуляцию.