Фронтовой дневник (1942–1945)

Я тебя знаю десять лет. Десятый сезон осень выставляет левитановские пейзажи. На сопках преобладают кроваво-красные цвета. Много золота и осенних тонов, которые хорошо воспринимаются глазами, но не имеют названия: настолько они неопределенны и малоуловимы.

В морозном воздухе под бирюзовым небом прекрасно видны дали и синева ущелий, ведущих к побежденному врагу. Там, на границе, по-прежнему стоят часовые нашей Родины.

Я люблю осень. Но она слишком угрюма на востоке. Здесь мало людей и человеческого жилья. Мне скучно без людей среди первобытной природы. А может быть, мне просто не хватает твоего присутствия, твоей близости?

В памяти витают картины нашей любви. В них мало идиллического, но воспоминания мои связывают лучшие мгновения или с весенними розами, которые ты срезала мне ножницами в своем саду, или с золотом осени, звеневшим под нашими влюбленными шагами.

Даже вчера мне виделось во сне, что мы с тобой, счастливые, бредем по высохшей траве.

Сегодня воскресенье. У тебя выходной день. Вероятно, ты согласилась бы пойти со мной прогуляться. Мы с тобой спустились бы вниз к железной дороге и пошли бы к Широчанке. Но нам незачем забираться в такую даль. Мы свернули бы вправо и, пройдя некоторое расстояние по тропке вдоль глинистого оврага, пришли бы, как много раз, и уселись на порыжевшей траве…

Впрочем, осень уже проходит. Под ногами хрустит земля, покрытая серебристым инеем. Я попаду к тебе, по всей вероятности, к новому году. У тебя для Галочки и для себя будет елка. Я тоже люблю ее и приду к тебе. В твоей комнате полумрак. Тепло. Смолисто пахнет елкой. Ты, поджав под себя ноги, сидишь на диване у печки.

Я сказал: «Приду к тебе». Нет, я не это думал. Я мечтаю, что буду вместе с тобой. И елку мы тоже устроим вместе. И, радуясь, будем шалить, как дети, и валяться на диване и на медвежьей шкуре под елкой. Помнишь, твои ноги скользили по теплой медвежьей шерсти. И нам так было хорошо в полумраке слушать, как бьются наши сердца. У меня лирическое настроение, и я пишу это письмо, как песню. Я даже читаю его вслух и прислушиваюсь, как оно звучит. И выбрасываю из него все слова, которые не гармонируют с моими чувствами.

Мне кажется, что, встретив тебя сейчас, я растворился бы в своих чувствах – растаял, как снег, настолько много скопилось во мне нежности, что я даже не могу выразить словами, как бы поступал, лаская тебя. О, когда же придет этот желанный час?!

2 октября 1945 г.

Вчера весь день я возился, устраивая кухню (надо выполнять приказание капитана!). Работая, я увлекся и сделал хорошо.