Фронтовой дневник (1942–1945)

Вчера закончены действия союзников в Африке. Последняя опора фашистов – Тунис и Бизерта – взяты.

На нашем участке ничего существенного не произошло. Наши войска подошли к сильно укрепленным позициям противника. Ночью было затишье, сейчас бьет артиллерия, идут воздушные бои.

Что-то случилось с моими чернилами. Они не держатся и делают кляксы.

Пришел командир полка и приказал нам снова переехать на новое место. Мы устроились очень хорошо, но он забраковал принципиально, потому что мы расположились не в балке, где он приказывал, а над балкой. В балке мы были. Там нет высоких деревьев, и все очень загажено.

Помощник начальника штаба пошел разыскивать новое место, чтобы переехать. Приказ надо выполнять. Солнце спряталось. Небо заволокло тучами. Стало прохладно. Ожидается дождь.

10 мая 1943 г.

Приказ есть приказ. Мы переселялись и устраивались ночью в темноте. Искололись о всякие колючки, исцарапали кожу и порвали обмундирование. Место паршивое. Миллионы гусениц, которых поминутно приходится с отвращением сбрасывать с шеи, со стола, с бумаг. Мало этого. Теперь нам ходить за хлебом 2 километра, за завтраком километр, за водой более километра.

Поистине: за 7 верст киселя хлебать. Пока дойдешь от кладовой до кухни, половину хлеба съешь, пока дойдешь от кухни до места работы, вновь есть захочется, пока еще сходишь за водой, вот уже и пропало около трех часов рабочего времени. Но приказ есть приказ.

Я уже жду, что сегодня опять придется переселяться, тем более что хозяин сегодня еще не был и не видел нашего, как здесь говорят, нового положения.

Спал всего часа 2–3. Сейчас жарит солнце, у меня болит голова, хочется спать.

Вчера получил от Тамары Михайловны открытку из Краснодара от 26 апреля, где она была в командировке по вызову крайоно. Убит ее брат Петя. Известие печальное. Мать сходит с ума.

Видно, как наши самолеты пикируют и сбрасывают бомбы на переднюю линию за Крымской. Видно, как их обстреливают немецкие зенитки. На нашем участке наступление вновь приостановилось у сильно укрепленной новой линии противника.

В Тунисе идет уничтожение изолированных групп. 120 тысяч немцев и итальянцев попали в окружение.

13 мая 1943 г.

За эти дни особенных военных событий у нас не произошло. Противник упорно сопротивляется, и продвижение наших частей приостановилось. Наша авиация последние дни усиленно бомбит вокзалы и ж. д., занятые гитлеровцами. Немецкая авиация бросает по 200 самолетов на Ростов и др. города.

Успешно идут действия союзников в Тунисе.

14 мая 1943 г.

Все эти дни занимался в свободное время бытовыми вопросами. На земле много змей и еще больше клещей. Два клеща впились в мое тело – один в руку пониже плеча, другой, проклятый, в член. Их очень трудно оторвать. Обычно их головка остается в теле, начинает там гнить и образуется болезненная опухоль. Я решил сделать что-то вроде койки на забитых в землю колышках. Найдя доску, я очень долго возился с нею, чтобы перерубить ее пополам и обтесать. Когда койка была готова, пришел один старший лейтенант, заявил, что это доска его, и забрал ее. Мне снова пришлось спать на земле. На другой день, проснувшись на рассвете, я пошел искать доски в бывших немецких блиндажах. Насилу нашел километрах в 2-х от нашего расположения, но их можно было извлечь только с помощью лопаты и топора. Пришлось вернуться за этими орудиями, а потом снова пойти за досками. Поработав с полчаса лопатой и топором, я, наконец, доски добыл и принес в расположение. Вечером соорудил хорошую койку и теперь сплю на ней, ложась на дубовые ветки и листья. Но спать на койке холоднее, чем на земле.

Вчера в нижней рубашке я обнаружил порядочно маленьких вшей. Нужно было принимать срочные меры. Отпросившись у майора, я после обеда пошел на речку километра за 3 и занялся стиркой.

Перестирал все: портянки, обмотки, пару белья, верхние брюки, гимнастерку, полотенце и различные сумочки для продуктов. В заключение я выкупался и переоделся. Сейчас думаю о том, как бы проварить выстиранное вчера белье и простирать плащ-палатку. В воде я был часа три. Теперь у меня болят зубы и что-то подозрительно ноет ишиас, к тому же знобит. Боюсь, как бы не заболеть.

На дворе жить и работать хорошо и полезно для здоровья, пока нет дождя, но одолевают гусеницы, которых миллионы и которые падают на одежду, лезут за шею, раздавливаются на обмундировании, которое от этого делается пятнистым и ужасно грязным, особенно гимнастерка, которая окрашена плохо и после стирки стала почти белой и очень быстро загрязняется.

Позавчера получил письмо от Юры и 2 письма от Т. М. Дюжевой. Оба за 1-ю половину апреля. Юра просит бумаги и денег на обувь. Тамара тоже просит денежной помощи и говорит о Юре как о каком-то нахлебнике. Это меня возмутило, и я написал ей злое письмо.

Последние дни не видно наших самолетов. Пользуясь этим, вчера 32 немецких нетопыря безнаказанно бесчинствовали рядом с нами, сбрасывая бомбы на станицу Абинскую, на проходящие по дорогам машины и на железную дорогу.