Фрумсум Фруниско

Сторона Север

I. Утка В Окне Котлеты Для Панка Дворец Принцессы Персональное Школьное Дело Коробейник Электрогитара За 50 Рублей Изобретатель Машины Времени

– Привет! – щербато ухмыльнулся расстёгнутый гражданин неопределённого возраста. – Узнаёшь? Ты говорил, обязательно встретимся, и обещал угостить пивом.

Я хмыкнул, собираясь впасть в сентиментальные воспоминания, да сообразил, что не давал в детстве алкогольных зароков. В Воронеже я выпил свой первый стакан газировки из автомата, впервые заблудился, увидел салют, взял в руки книгу, гитару и фотоаппарат. Я родился в селе Митрофановка на юге области рядом с украинской границей, куда после войны приехала работать литературным сотрудником моя прабабушка.

К её сестре, сохранившей фамилию нашего прадеда-мореплавателя (я его внук в девятом поколении) – Елене Петровне Беринг, мы приезжали в Воронеж, в дом на углу проспекта Революции и Пушкинской, напротив Утюжка и кинотеатра «Пролетарий».

Вот оно, это окно на втором этаже, откуда к остановке трамвая я спускал на верёвочке резиновую надувную утку, веселил прохожих. На первом этаже располагался гастроном, откуда волшебно пахло кофе, сосисками и свежей сдобой.

Левобережный район Воронежа за промышленные выхлопы прозван «Сектором газа». С его аборигенами – «ядрёными кабанами с баяном»* у нас случился казус из-за закуски. Бюджет рок-фестиваля был скуден, и для пропитания голодных рокеров Дона и Кубани мы заготовили гору бутербродов из столовских котлет и серого хлеба.

«Сектор газа» играл в свои игры – выступал сольно, и хлебосольные колхозные панки тайком скормили кумирам под самогон половину нашего провианта. Мы злобно грозили вслед автобусу с воронежцами. Взяв оставшиеся котлеты, поехали в пионерский лагерь, арендованный для ночёвки. Фестиваль пришёлся на мой день рождения, я выставил выпивку, смешав воду и спирт. После двух тостов ряды музыкантов и фанов поредели, пропорции я не выдержал.

Несколькими километрами севернее Воронежа – Рамонь, примечательная дворцом Ольденбургских, выстроенным в староанглийском стиле. В Рамони жила принцесса, не капризная из сказок, а из той человеческой породы, что нынче не встретишь. Была президентом Минералогического общества, открыла первую в России конфетную фабрику. Для рабочих построила водопровод с горячей и холодной водой, столовую и лечебницу. Благодарные крестьяне и пролетарии после революции использовали дворец под насущные нужды и в конце концов привели в запустение. Через сто лет добрые люди вернули дворец к жизни.

У города Лиски, носившего при советской власти название Георгиу-Деж, меловые горы и пещерные монастыри Дивногорья. В здешних перелесках меня ужалил шмель, и на несколько минут рука онемела. Мы жили неподалёку, ничего не зная о подземных храмах, скрытых атеистической властью.

В место детства я вернулся спустя несколько десятилетий. Всё казалось чужим, постепенно, как на волшебных переводных картинках, проявились знакомые виды.

Я был опасным ребёнком. Воткнул штепсель радио в электрическую розетку, динамик захрипел, пошёл дым. Хлопнул в детском саду напарника по катанию качелями из желания посмотреть, что будет дальше. Несчастный вопил, я протиснулся сквозь забор и ринулся домой от возмездия. Увидев в окно воспитательницу, забился под стол за скатертью с бахромой.

Подставил перед ульем пузырёк – решил собрать пчёл и выпустить на уроке. Рой ринулся на меня. Бросив затею, я бежал с опухшим лицом. Подбил одноклассников удрать с уборки сахарной свёклы. Не успел насладиться свободой, как было доложено, кому следует. Стыдили меня перед всей школой.

В учебнике истории раскрасил портреты советских вождей. Педагоги, запуганные суровыми временами, завели персональное пионерское дело.

Сорок лет спустя Виктор, местный редактор, устроил моё рандеву с одноклассниками. С директором школы мы прошли по этажам и классам. Со стенда «Ими гордится школа» радовалась моя физиономия.

– Специально к встрече повесили, завтра снимете? – неуклюже пошутил я.

Я был пытливым ребёнком. Ковырялся щепкой в земле, внимательно изучая находки. Слушал звуки, прижав ухо к парковой скамье, пока сверстники резвились изо всех своих детсадовских сил. Засмотревшись морозной зимой на книжку-мультфильм о Карлсоне, открыл рот и прилип языком к решётке киоска.

Вообразил, что человек в шляпе, чёрных очках, с транзистором «Альпинист», прогуливающийся по аллеям, – шпион. Детская компания долго преследовала подозрительного типа, которому хотелось уединиться и выпить.

Взялся за оборванный провод – и потерял сознание от удара. Чудовищная сила била, не давая разомкнуть ладонь. Спасла воспитатель, отшвырнув палкой кабель. Провел лето в больнице.

– Будешь коробейником, – смеялись соседи по палате над моей плохо гнущейся забинтованной рукой.