Фультон

Восхищенный матрос, немного пошатываясь, долго тряс руку Фультона и вручил ему золотую гинею. Роберт не верил своим глазам. Целая гинея за полчаса пустяковой работы! Он попытался было отказаться от щедрого гонорара, но моряк не хотел уменьшать красоту своего широкого жеста, и гинея осталась в кармане Фультона. Но уйти из харчевни было не так-то легко. Приятели счастливого собственника портрета потребовали, чтобы Роберт изобразил и их, разумеется, у хорошенькой пушки с правого борта. Ничего не оставалось делать, как превратить харчевню в мастерскую художника и спешно приступить к работе. Тем временем в трактир ввалилась новая компания моряков и дело едва не дошло до драки, так как новые гости самым решительным образом пред’явили претензию на художественные способности молодого Фультона.

Через несколько часов была закончена целая портретная галлерея. Полдюжины изображений бравых моряков, с таким же количеством пушек и стреляющих кораблей перешли в руки их счастливых владельцев, а в кармане Фультона зазвенели шесть полновесных гиней — целое состояние! Сеансы пришлось прекратить только из-за нехватки сырья — все запасы бумаги у Роберта были исчерпаны. Не попавшие в очередь взяли с Фультона слово, что завтра он снова придет в трактир и нарисует такие же отличные портреты, как эти…

Трактирщик, как — хороший коммерсант, быстро учел пользу рекламы, которую создаст его заведению работа Фультона и предложил ему ошвартоваться у его пристани (хозяин любил щегольнуть морскими терминами), попросту — за небольшую плату предоставил в распоряжение Роберта стол и квартиру. Для Фультона началась новая полоса жизни.

Оказывается, уменье рисовать не такая уж бесполезная вещь, как ему твердили все окружающие. Можно, значит, «делать деньги» и рисованием портретов. Сказалась американская предприимчивость. Фультон стал художником-моменталистом. Работал он не только в харчевне. Купив ящик с красками и широкополую шляпу, он ходил по кафе и гостиницам, предлагая желающим за дешевую плату (от гинеи и ниже) получить через полчаса собственный схожий портрет. Так как моментальная фотография появилась в мир значительно позже, а желание увековечить свои черты свойственно людям всех времен и народов, то у Фультона не было недостатка в заказах. Мэри Фультон начала, наконец, получать от сына регулярные денежные посылки.

Немного спустя Фультон решил расширить и усовершенствовать свое дело. На одной из людных улиц была нанята приличная мастерская. Уличную вывеску нарисовал сам Фультон.

М-р РОБЕРТ ФУЛЬТОН

живописец портретов и миниатюр

Такая запись сохранилась в книгах городской филадельфийской управы за 1785 год.

Роберт Фультон как будто поймал свое счастье. Молодой черноглазый художник, похожий своими вьющимися кудрями на итальянца, скоро приобрел в городе некоторую известность. Ему уже не надо было ходить с ящиком по трактирам и восхвалять свой товар. За него говорила сама работа. Фультон быстро набил себе руку в портретах, благо требования к его искусству были не очень-то строги. Молодая американская республика не успела еще развить в себе тонкого художественного вкуса, и то, что Париж назвал бы обыкновенной мазней, сходило среди негоциантов и арматоров Филадельфии за подлинные произведения искусства. Природная сметка подсказала Фультону, как надо обслуживать своих малотребовательных клиентов. Нет никакой необходимости гоняться за полным сходством с оригиналом. Главное, чтобы заказчик увидел на полотне то, что он хочет увидеть. Толстый, как бочка, с тройным подбородком, владелец колониального магазина желает, чтобы на портрете он имел вид немного полного, солидного джентльмена на фоне обширных складов, набитых тюками и бочками. Сморщенного таможенного чинушу надо представить умудренным государственным деятелем, опирающимся на стопку Свода Законов, доктор не узнает себя, если рядом на столе не будет запечатлен оскаленный череп и бутыль неправдоподобного вида. Совершенно определенны были запросы моряков и военных. Мужественность и отвага в сверкающих взорах, энергический поворот головы, а на заднем плане — корабли, об’ятые пороховым дымом, грозные пушки или стройные колонны солдат, устремляющихся на неприятеля…

Роберт Фультон как нельзя лучше научился ублаготворять вкусы филадельфийцев. Деньги, точно сами собой, сыпались на счастливого живописца. Но его крепкая голова не закружилась от этих легких успехов. Так хотелось бы иногда поработать над чем-нибудь другим — передать на холсте блеск солнца в волнах Делавара (но только без этих, надоевших ему, кораблей!) или закат солнца в горах. Но раздавался звонок, — не отказываться же от выгодного клиента! Начатая картина ставилась в сторону и редко заканчивалась.

Пуританская Филадельфия не имела никаких соблазнов для юноши. Это не Париж и не Лондон. Некоторые из почтенных заказчиц, познакомившись с успевающим молодым человеком, были непрочь уловить его в брачные сети для своих дочерей, но судьба сохранила Фультона и от этой опасности.