Фунгус [litres]

Великан таращил глаза, огромные, будто дыни. Возможно, он проспал лет сто или двести, а может быть, даже и тысячу и теперь смотрел по сторонам затуманенным и хмурым взглядом, как только что разбуженный человек, который не понимает, что происходит. И тогда Коротыш показал гиганту и остальным собратьям желтое знамя, подняв его над головой своими разветвленными руками, чтобы фунгусы как следует разглядели полотнище, покрытое спорами живых и мертвых фунгусов. Новички тянули к знамени руки, пальцы разной длины и толщины прикасались к истрепанной ткани и наполняли ее новыми спорами, ощущая все запечатленные на ней чувства.

Гигант сделал шаг вперед. Он был просто невероятен: колонна на сплетенных из корней ногах, каждая из которых толще, чем пять древесных стволов. Цилиндрическое туловище казалось массивным, словно для его создания соединились восемь дубов, а голова-шляпка загораживала солнце. С высоты своего роста великан посмотрел на Коротыша и на его флаг, недоверчиво протянул длинный палец с присосками и провел им по желтому полотнищу с символом «()» в центре. Глядя на него, остальные фунгусы подумали, что такая ничтожная тряпочка вряд ли вдохновит такое огромное существо, и на всякий случай отступили, опасаясь, что великан рассердится. Все, кроме Коротыша: тот по-прежнему высоко держал знамя четырьмя вытянутыми руками, каждая из которых сгибалась в шести локтях и имела триста пальцев. Он застыл, как мышонок перед слоном.

* * *

После того, как атака dragons с тыла захлебнулась, Зверь почувствовал, что сражение порядком ему надоело. От скуки он посасывал дольку лимона, сидя верхом на коне. Дело затянулось. Больше всего он любил первые минуты битвы, всплески энергии, когда противники сходятся на поле брани и меряются силой и духом. По сути, вступать с противником в бой нравилось ему не меньше, чем трахать новую проститутку: весь интерес заключался в новизне, в овладении незнакомым телом. И драконы его разочаровали: от этих фантастических врагов он ожидал большего. Феро уже начинал побаиваться, что недоверчивые парижские журналисты в своих статьях низведут эту битву до уровня простой охоты. Разумеется, охоты на крупную дичь, но при этом совершенно безмозглую, тупую как пробка.

Монстров, напавших с тыла, разбили на голову. После этого бой свелся к скучнейшей стрельбе по мишеням, которые все еще прятались за белыми валунами. Прикончить тварей было не так-то просто, но лишь потому, что их загораживали каменные глыбы. Задача сводилась к тому, чтобы потратить достаточно времени, не жалея при этом шрапнели, которой обстреливали небольшой участок земли, и генерал Феро де Юбер откровенно скучал.

Выстрелы, крики и взрывы вызывали у него зевоту. И вдруг, словно по сигналу очередного зевка, над полем битвы поплыл плотный туман. Феро подъехал к сидевшему на коне капитану, своему адъютанту, и приказал:

– Напугайте их.

Тот удивился:

– Разве можно их напугать, мой генерал?

– А то нет? – рассердился Феро. – Неужели вам кажется, что эти чучела ничего не боятся?

* * *

Сотни фунгусов, скрывавшихся за белыми валунами, научились прятаться от врага. Если в начале сражения они издавали вопли и дерзко размахивали руками, пули и отсеченные конечности быстро научили их плотнее прижиматься к камням. Они удерживали свои позиции и ждали Коротыша, который с минуты на минуту придет им на помощь. Он обещал – и слово свое сдержит.

Неожиданно солдаты перестали стрелять. В фунгусах забрезжила надежда. «Возможно, – сказали они себе, – это Коротыш спешит нам на выручку». Однако никакого боя вдали слышно не было, сколько бы они ни вытягивали головы, всматриваясь в густой туман. Ни звука. Всюду зловещая тишина. Туман расстилался перед ними, словно разбавленное молоко, но фунгусы обладали способностью чувствовать людское присутствие даже за его мучнистой завесой. Они ощущали чувства, излучаемые толпой вояк: жажду крови, дикую ярость и беспощадность. А командовало людьми существо чрезвычайно алчное и жестокое: Огюст Феро де Юбер. Да, благодаря туману Феро скрылся от глаз фунгусов, но где-то в плотном тумане они ощущали его присутствие благодаря силе и кровожадности его чувств. Они понимали, что в душе его соперничают жестокость и эгоизм, что генерал питает ненависть ко всему миру, ко всем существам, его населяющим. И сообща фунгусы пришли к заключению: «Таковы люди, – сказали они себе. – В командиры они выбирают самого жестокого человека, чтобы он направлял их действия».

Но вот из туманного облака показались какие-то фигуры, медленно крадущиеся по траве. Фунгусы осторожно выглянули из-за камней. И увиденное их ужаснуло.

Из тумана вытянулись четыре длинные пики с отрубленными головами фунгусов, насаженными на наконечники. Это были фунгусы, напавшие на французов: остекленевшие глаза широко раскрыты; длиннющие языки безобразно волочатся по земле.