Фунгус [litres]

Хик-Хик не мог понять в точности, что с ними происходит, но сразу заметил, как они изменились: три новых гриба уже не казались новорожденными. Стоило им получить споры Кривого, как они моментально перенимали ловкость движений и сообразительность старшего товарища. Споры попали на них всего несколько секунд назад, и вот они уже стоят перед человеком, такие же ладные и послушные, как первый гриб. И, подобно оку Кривого, их желтые глаза неотрывно следили за Хик-Хиком, словно разум заставлял их не упускать из вида приземистую фигуру в потертом черном пальто, в которой заключался смысл их существования. Однако это касалось двух только что проснувшихся грибов. Но вот к Хик-Хику подошел третий гриб, самый маленький из троицы, который скорее напоминал ощипанного цыпленка, чем чудовищный гриб.

Он двигался на ощупь, раскинув руки и вытянув длинные пальцы, то и дело наталкивался на стволы деревьев, падал и поднимался снова. При этом из его рта вырывались жалобные, настойчивые и нестерпимо пронзительные крики, как у котенка, потерявшего мать.

Хик-Хик подошел к ущербному грибу. Остальные рядом с ним казались настоящими великанами и превосходили его ростом на целую пядь или даже две, этот же ростом не вышел и едва доходил человеку до пупка. Кожа его, как и у остальных грибов, отливала тремя или четырьмя оттенками, но основным был телесно-оранжевый, матовый. Благодаря невысокому росту гриба Хик-Хик взял руками его шляпку, словно бутерброд, и поднял, чтобы рассмотреть получше. Только тут он понял, в чем дело: гриб был слеп, ничего не видел, вот и вытягивал вперед руки, стараясь найти опору. Сотни крошечных пальчиков вцепились в человека в поисках защиты. Эти странные нежные и неуверенные щупальца придавали ему сходство одновременно с осьминогом и потерявшимся щенком. Хик-Хик рассмотрел его мордочку и понял, в чем дело.

Если у других грибов век не было, у этого глаза прикрывала толстая кожа, вот почему он не мог их открыть. Хик-Хик решил применить рискованный прием: откинул голову маленького гриба назад, согнув его тонкую шею. Свободной рукой взял фитиль, от которого обычно закуривал, и прислонил тлеющий кончик к сомкнутым векам.

Маленький гриб изогнулся дугой, его жалобные крики разнеслись по всему лесу. Хотя Хик-Хик держал его крепко, чудовище выворачивалось из рук с силой акульего хвоста. Но средство оказалось действенным: монстр поднатужился, и веки его наконец раскрылись с треском разрываемой плоти. Несколько минут оба сохраняли первоначальную позу: человек удерживал гриб за голову, и оба смотрели друг на друга. Глаза монстра наполнились слезами, густыми, точно ртуть. Чудовище не походило на остальных. Нижняя челюсть была длиннее и выдавалась вперед, что делало выражение его мордочки грозным и одновременно детским. Когда человек сделал несколько шагов, гриб засеменил за ним следом, как собачка, которая видит только хозяина и никого больше. Из-за маленького роста Хик-Хик стал называть его «Коротыш».

Через некоторое время борец за Идеал собрал свой отряд и самым высокопарным тоном, на который был способен, обратился к грибам с такими словами:

– Товарищи, позвольте мне разъяснить вам основные положения теории классовой борьбы.

За последние сто миллионов лет Пиренеям не приходилось наблюдать столь дикой картины. Хик-Хик стоял на камне, словно оратор на трибуне посреди людной площади, и, размахивая руками, громогласно рассуждал о капиталистическом обществе и социальной несправедливости. Три гриба внимательно слушали его, замерев в неподвижности, четвертый же не мог стоять спокойно – Коротыш оказался непоседой. Пока большие грибы пожирали Хик-Хика своими желтыми глазами, он в беспричинном возбуждении сновал туда-сюда, словно спаниель, или карабкался на скалистые уступы. Бесенок цеплялся за зеленые завесы плюща, соскальзывал по ним и падал, свернувшись в клубок корней-конечностей, которыми до конца не умел управлять. Поначалу Хик-Хик не обращал на него внимания: у него были другие слушатели, и это его радовало. Потом ему захотелось выпить: он вытащил зубами пробку из бутыли и продолжил рассказ о плутократии, управлявшей миром, делая время от времени глоток винкауда. Так продолжалось, пока винные пары не ударили ему в голову.

Неожиданно оратор замолчал и направил на Коротыша мутный взгляд остекленевших от хмеля глаз. Он старается повысить интеллектуальный уровень безмозглых грибов, рассуждая на тему чрезвычайной важности и описывая Идеал анархистов, а чем занимается этот дурак Коротыш? Досаждает ему, точно осенняя муха с огромным количеством ног вместо крыльев.

– Сказал же тебе: стой смирно! – в ярости взревел Хик-Хик, которому вино ударило в голову. – А ты меня достаешь.

Он подошел к маленькому чудовищу, схватил его за пучки корней, служившие ногами, и, держа головой вниз, точно куренка, потащил по склону. Хик-Хик был так пьян, что сам не знал точно, зачем это делает, но в итоге очутился у расселины.