Функция: вы

Какая-то угрожающая вибрация поползла по воздуху, когда Роман Гёте продолжил говорить – так вкрадчиво, что почти шепотом:

– Хорошо, коллеги. Зайдем с другой стороны. Сколько стоит жизнь?

Мы молчали. Отец Кристы любезно подсказал:

– По вашему курсу жизнь стоит жизнь. А мы – плохие, потому что пытаемся выбить скидку.

– Но это наш выбор! – воскликнула Ольга. – Им же вы сунете в голову кусок плоти, зараженный чужим сознанием, и не дадите выбирать!

– Значит, жизнь дешевле выбора? – прошелестел Роман Гёте.

– Госпожа-старший-председатель делает это не ради людей, – сказал Лак Бернкастель.

– А мы делаем это не ради нее. Было бы странно иметь один бизнес-эффект с такого глобального процесса.

Энтроп утомленно потер лоб.

– После тридцати двух неудачных попыток должны были идти удачные… – пробормотал он, прикрыв глаза ладонью. – Затем – контрольный прототип в лице Охры-Дей. Ян сделал из нее выставочный образец, как еще один довод для наблюдательного совета, я правильно понимаю? Если человек, ответственный за проект, ставит публичный эксперимент над любимой супругой, матерью своих детей, очевидно, он уверен в результате и не рискует ее жизнью.

– Вот видишь, – промолвил Роман Гёте. – Ты почти убежден.

Лак Бернкастель сложил руки на столе и обратился к ученой:

– Чем вы располагаете сейчас, госпожа Кречет?

– Шесть готовых имплантов. Десять людей в резерве.

– И на что рассчитан бизнес-план?

– Семьдесят две имплантации в первый год, – ответила ученая.

– Семьдесят два спасенных человека, – вторил Роман Гёте.

– Семьдесят две новые функции, – услышал Лак Бернкастель. – Я только одного не понимаю. Если у вас есть обследованные, готовые к имплантации люди, что за фокус ты сейчас пытаешься провернуть с Аделиной Верлибр?

Отец Кристы покачал головой:

– Я же не зверь какой-нибудь. Ада – мать моей дочери. Считай, я несдержанно пользуюсь своими новыми привилегиями.

Лак Бернкастель медленно откинулся на спинку стула.

– Так это ты… Ты будешь управлять проектом как проектом. Защищать его перед наблюдательными советами, когда вы соберете достаточно результатов. Вместо Яна.

Роман Гёте промолчал.

– Ты же знаешь, что, в отличие от Обержинов, твоей истории про «мать моей дочери» никто не поверит.

– Бернкастель. – Отец Кристы утомленно вздохнул. – Я умею быть убедительным. А моя дочь умеет громко плакать.

Он сказал это так снисходительно, будто больше она ничего не умела, и на секунду я подумал, что вывихнул себе палец.

– Шесть имплантов недостаточно, – сказала Ариадна. – Минотавр больше не станет вам помогать.

Роман Гёте поморщился:

– Право, не знаю причину всеобщего фаворитизма по отношению к этому молодому человеку, но дела в квартале решаются так: с тобой либо договариваются, либо заменяют.

– Искру вы заменить не сможете, – процедила Ольга.

– И не собирались. Вы нам ее отдадите.

– Черта с два!

– Партнерские отношения с Дедалом – не моя область. – Отец Кристы снова посмотрел на часы. – Но уверяю, так все и будет. Вы можете тратить свое время, наше, можете торговаться и кричать, однако ГСП уже нашла способ договориться с тем, кто, по-вашему, никогда не примирился бы с правдой. Ей будет что предложить и вам.

– Разумеется! – рявкнула Ольга. – Ведь теперь его жизнь зависит от ее решений!

Роман Гёте поморщился:

– Не будьте дурой. Интриги и шантаж живут лишь в костюмированных стриминговых сериалах. Договоритесь с ней и не морочьте никому голову. Набейте цену. ГСП готова платить.

Ольга отодвинула стул и, поднявшись, нависла над ним:

– Нет.

– У вас нет выбора.

– Выбор есть всегда.

– Дать кому-то умереть, но не замараться?

– Да почему же до вас не доходит?! – Ольга хлопнула по столу. – Вы убьете их, как только она окажется в их голове! Как только она сможет видеть их глазами! Слышать их ушами! Неужели это так трудно понять?! Минотавр все время повторяет, что Эс-Эйт пытается одомашнить человечество… Теперь я вижу, что он имеет в виду! Она не собирается никого спасать! Она отнимет у них свободу воли, никто даже не поймет, что это больше не они! Она просто сколотит себе гвардию! Потому что у Дедала есть точно такая же! Но это – наш выбор!

– Упертая невротичка, – обронил Роман Гёте.

Лак Бернкастель мучительно выдохнул:

– Ты сказал это вслух.

– Знаю. – Отец Кристы поднялся на ноги. – Высокомерная сука.

– Роман. – Энтроп услышал не только это. – Хватит.

И я. Я тоже слышал. Его низкие частоты задребезжали, как перегретая трансформаторная будка.