Фунт плоти

Насладившись вкусом ее сосков, Картер освободил ее руки от мешающей фуфайки. Сделав это, он тут же закинул ей руки за голову, прижав к матрасу.

Похоже, Персик тоже согласилась на эту игру. Она уже не требовала войти в нее немедленно. Они целовались и стонали, испытывая такие ощущения, которые страшно доверить словам. Потом Персик сплела их пальцы и подняла голову, вспомнив о том, что Картер обещал ей дать. А он был готов, он хотел дать ей все возможное и невозможное.

Он уже дал. В глубине сердца он знал, что безраздельно принадлежит только ей.

– Скажи вслух, – снова попросила она, когда Картер упоенно облизывал ее подбородок. – Скажи, что ты хочешь меня. Мне… нужно это слышать. Понимаешь? Мне нужно это слышать.

– Я хочу тебя, – глухо произнес Картер, упираясь в ложбинку между ее грудей и покусывая ключицу. – Я всегда тебя хотел.

«Всю свою жизнь».

– Еще, – дрожащим голосом потребовала она. – Скажи мне, что это правильно. Что мы вместе – это правильно.

Удивленный ее словами, Картер поднял голову.

Увиденное на время пригасило все его желания. Глаза Персика были плотно закрыты, лицо превратилось в маску боли. Под правым глазом блестела крупная капля. Она плакала!

– Персик, – испуганно прошептал он, приподнимаясь на локтях. Вдруг он сделал что-то не то? Что-то такое, чего она совсем не хотела? – Я был… груб с тобой?

Честное слово, ни с одной женщиной он не был так нежен, как с ней.

Не открывая глаз, она покачала головой.

– Ты никогда не был груб со мной, – прошептала она. – Правда, Картер? Я знаю: ты никогда не сделаешь мне больно и не соврешь. Ведь так?

– Никогда, – ответил Картер.

Ему вдруг стало по-настоящему страшно. Он не понимал, чем вызваны ее вопросы.

– Персик, посмотри на меня.

Она лежала тихо, все так же не открывая глаз, но слезинка, катившаяся по ее щеке, говорила очень и очень многое.

– Кэтрин, – взмолился Картер, не узнавая собственного голоса. – Ну скажи хоть слово. Твое молчание начинает меня пугать.

И вдруг ее глаза открылись. Огонь, пылавший в них, вовсе не был огнем страсти. Это был яростный огонь. «Час от часу не легче!» – подумал Картер.

– Как ты меня назвал?

Ошеломленный Картер пожал плечами.

– Я назвал тебя Кэтрин. Твоим именем, – ответил он, стараясь говорить спокойно. – Что тебя удивляет?

– Ты никогда меня так не называл, – ядовитым тоном ответила она.

– Конечно. Просто… вырвалось.

Картер хотел было ее обнять.

– Не трогай меня.

– Что? – оторопел он.

– Не трогай меня!

Персик вырвалась из его рук и с неожиданной силой толкнула его. Картер упал на спину. Матрас под ним закачался.

– Что с тобой? Это как понимать?

Она молча схватила фуфайку. У нее тряслись руки, лицо перекосилось от злости, словно, назвав ее Кэтрин, Картер нанес ей глубочайшее оскорбление. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать.

– Персик! – крикнула она, натягивая фуфайку. – Ты всегда, всегда, всегда называл меня только Персиком!

– Я знаю, но…

– Меня только мать зовет Кэтрин! Только она. Почему это имя вырвалось у тебя? И почему именно сегодня?

Персик пыталась засунуть в замок непослушные половинки молнии. На Картера она ни разу не взглянула. Похоже, совсем спятила.

– Ну не знаю я, почему так тебя назвал! – не выдержал Картер, сжимая себе лоб. – Ты вообще можешь успокоиться и хоть что-то объяснить? Какой бес в тебя вселился?

– Ах, что происходит? – Никогда еще Картер не видел в этих больших красивых зеленых глазах столько бешенства. – Я тебе расскажу, что́ происходит. Я пришла сюда, чтобы ты оттрахал меня по полной. А у тебя дальше твоего поганого рта не пошло. Вот что происходит, Картер!

Ее слова обжигали, но злость самого Картера сейчас превосходила обиду. Спрыгнув с кровати, он перехватил Персика у двери спальни, загородив собой проем.

– Прочь с дороги! – рявкнула она, попытавшись проскользнуть у него под рукой.

Для женщины она оказалась очень сильной, но Картер был сильнее.

– Сначала объясни все свои шизовки. Я должен знать причину.

Картер говорил вполголоса. Закричи он сейчас, от его крика рухнули бы стены.

– Причина – ты, – заявила Персик, толкая его в грудь.

Картер держался стойко. Впервые за все это время он увидел, как в ее глазах мелькнуло что-то еще, кроме злости. Похоже, она была удивлена его поведением.

– Давай поговорим.

– Нет! – ответила Персик, стараясь теперь прорваться слева.

– А я сказал, давай поговорим!

– Нет!

Все ее лицо сейчас состояло из слез, злости и отчаянной грусти.

– Тогда зачем ты здесь? – не выдержал Картер. – Стучишься в мою дверь, страшнее смерти. А два дня подряд тебе было наплевать на меня.

Силы у Персика иссякали. Она уже не столько давила на его грудь, сколько царапала кожу ногтями. Это было больно, но Картер словно не замечал.

– Жду твоего ответа. Ты являешься и вдруг требуешь, чтобы я оттрахал тебя по полной. Ты ведь не шлюха. Тогда что это? Игра? А я предмет для игры? Живое устройство для сброса напряжения? Или ты так пошутить решила?

– Пошутить? – переспросила она, выпрямляясь во весь рост. – Опомнись, Картер. Никак ты решил, что у меня есть повод для шуток?