Фурии Кальдерона

– Эй! – крикнул кто-то. Отто? – Смотрите! Она дышит!

– Одеяло сюда! – рявкнул решительный голос Рота. – Нет, два – еще для Бернарда!

– И похлебки: им обоим нужна пища!

– Сам знаю. Да уберите же отсюда этого идиота-раба, пока он еще кого-нибудь не покалечил!

Окутывавшее ее плотное облако боли начало понемногу рассеиваться, ограничившись под конец тупой пульсацией в сведенной судорогой руке и даже странно приятным усталым покалыванием по всему телу. Она открыла глаза и, повернув голову, увидела, что Бернард, щурясь, оглядывается по сторонам. Она протянула руку и увидела, что пальцы ее распухли и странно изогнуты. Исана дотронулась до него, и боль ослепила ее.

– Осторожнее, Исана. – Рот взял ее за запястье и аккуратно отвел руку назад. – Осторожнее. Тебе нужно отдохнуть.

– Тави, – произнесла Исана. Она пыталась говорить как можно внятнее, но губы плохо слушались, так что она даже себя понимала с трудом. – Найдите Тави.

– Отдыхай, – повторил Рот. Старый доминус смотрел на нее с мягкой, сочувственной улыбкой. – Отдыхай. Ты и так сделала больше, чем могла.

У плеча Исаны возникла Битте.

– Мы поставим доминуса на ноги к утру, детка, – заверила она. – Он обо всем позаботится. А ты пока отдохни.

Исана помотала головой. Она не могла отдыхать. Тем более пока на улице бушевала гроза. Пока Тави оставался там – беспомощный, хрупкий, одинокий. Она сделала попытку сесть и не смогла. У нее едва хватало сил на то, чтобы поднять голову. Она упала на пол, и по щеке ее скатилась слеза досады. Эта слеза, похоже, проложила дорогу другим, и скоро она просто ревела – негромко, но не видя ничего вокруг, да и дышала с трудом.

Ей стоило бы вести себя осторожнее. Ей нужно было запретить ему уходить из домена сегодня утром. Ей нужно было следить за братом внимательнее, разгадать планы Корда прежде, чем дело дошло до насилия. Ей стоило приложить к этому больше сил. Она ведь старалась. Фурии свидетели, она старалась. Но все ее усилия не привели ни к чему. Время обрушилось на нее, быстрое, как голодная ворона.

Тави остался снаружи, в грозу. Один.

«О фурии и души ушедших! Пожалуйста, помогите ему вернуться живым».

Глава 12

Амара пыталась не обращать внимания на холод и усталость. Руки и ноги ее дрожали так сильно, что она едва могла шевелить ими, и вообще все тело отказывалось повиноваться. Больше всего ей хотелось сейчас рухнуть на пол и уснуть – но поступи она так, это стоило бы мальчику жизни.

Она попыталась стереть грязь с его лица и шеи, но липкая гадость только размазалась по его бледной коже. Вид у него от этого стал как у пролежавшего несколько дней на открытом воздухе трупа. Амара сунула руку ему под рубаху, пытаясь услышать сердцебиение. Даже в эту осеннюю погоду одежда на нем была довольно легкая, да и плащ не слишком-то теплый – свидетельство закалки суровой жизнью здесь, на дальней окраине государства. Она поежилась от холода и с надеждой оглянулась на ближний из погребальных огней.

Стук его сердца отозвался в ее ладони ровным, уверенным ритмом, однако, отняв руку, она увидела на ней алую кровь. Мальчик был ранен, хотя вряд ли серьезно – иначе он был бы уже мертв. Амара негромко выругалась и пощупала его руки. Они показались ей ледяными. Пытаясь заставить свою усталую голову придумать что-нибудь, она принялась растирать ему руки, сразу очищая их от грязи, согревая и восстанавливая кровообращение. Она несколько раз окликнула его по имени, но, хотя веки его и трепетали при этом, силясь подняться, глаз он не открыл и не издал ни звука.

Она еще раз торопливо осмотрелась. При мысли о том, что может попасть к нему в кровь из грязи поля Слез, где пало столько людей, ее пробрала дрожь. Грязь надо было смыть, и как можно быстрее.

Амара бесцеремонно раздела его. Несмотря на хрупкое сложение, он оказался очень тяжелым, а руки у нее слишком устали, чтобы проделать это осторожно. Прежде чем ей удалось стащить с него одежду, та порвалась в нескольких местах, и к концу этой операции губы у него уже начали синеть. Амара доволокла его до воды и опустила в нее, оставив голову на поверхности.

Вода показалась ей блаженно теплой. Дно бассейна круто понижалось, и вскоре вода дошла ей до бедер. Тогда она, не забывая удерживать лицо мальчика над поверхностью, сама окунулась по шею и посидела так, пока зубы не перестали лязгать. Потом она уложила мальчика плечами на край бассейна так, чтобы его тело осталось в воде, и принялась изо всех сил оттирать с него грязь.

На теле его обнаружился впечатляющий набор синяков, царапин и ссадин. Синяки были совсем свежими, полученными, наверное, всего несколько часов назад. Ободранная кожа на коленях объясняла соответствующие дырки на штанах. Руки, ноги и бока сплошь покрылись багровыми, темневшими прямо на глазах пятнами, словно его только что избили, и замысловатым узором тонких, длинных царапин. Должно быть, ему пришлось бежать, продираясь сквозь сучья и шипы.