Фурии Кальдерона

До Амары вдруг дошло, что враг вряд ли мог выбрать более удачное время для нападения. Дороги постепенно закрываются на зиму, прерывая сообщение между северными городами. Многим солдатам гарнизона дают зимние отпуска, позволяя вернуться к семьям, а сельские жители из последних сил стараются убрать остаток урожая до наступления непогоды.

Если мараты нападут на долину сейчас, когда гарнизон фактически нейтрализован, они могут вырезать всех ее жителей до последнего, разорив все домены вплоть до самой Ривы. Если их достаточно много, они могут просто обойти город стороной и вторгнуться вглубь Алеры. Амаре сделалось не по себе при мысли о том, что может натворить орда в этом случае. Ей необходимо связаться с графом… как там его… Брэм? Или Грэм? Пусть поднимет войска по тревоге.

Но что, если мальчишка соврал ей про марата? Или ошибся? Она поморщилась. Местных патрициев она знала по крайней мере по имени: из всех предметов, которыми их мучили в Академии, этот был едва ли не самый занудный, зато в них накрепко вдолбили имена всех этих патрициев и графов. А вот про доминуса Бернарда, да и про остальных жителей долины она знала куда меньше. Конечно, народ здесь крепкий и независимый; только неясно, может ли она на них полагаться в своих делах.

Ей необходимо поговорить с этим Бернардом. Если он и правда видел вождя маратов и ранен одной из этих огромных охотничьих птиц, ей надо знать об этом и постараться добиться его поддержки. И еще – хорошо бы получить от него хоть какую-нибудь чистую одежду… С этим уже можно приниматься за дело.

Она нахмурилась. Ей ведь придется учитывать и возможность противодействия. Фиделиас заманил ее в ловушку, вырваться из которой ей удалось, можно сказать, чудом. Несколько часов ее преследовали по пятам, и от рыцарей Воздуха она ушла только благодаря везению… ну и опыту, конечно. Могла ли она надеяться, что Фиделиас не будет ее преследовать?

По всей вероятности, поняла она, Фиделиас будет действовать здесь, в долине Кальдерона. Это одна из причин, по которой Гай послал ее сюда. Фиделиас. Ее патрицерус, наставник… «Точнее, был патрицерусом», – подумала она не без горечи. Она знала его – знала, возможно, лучше, чем кого-либо другого в Алере. Она сумела раскусить его тогда, в лагере мятежников, – правда, в самый последний момент.

Как поступит Фиделиас?

Будет судить о ней по ее предыдущим шагам, разумеется. Он наверняка ожидает, что, прибыв в долину, она попытается установить контакт с доминусами, собрать максимум возможной информации и уже с ее помощью реагировать на происходящее: занять оборону в каком-нибудь домене покрепче или попытаться поднять жителей долины и гарнизон на борьбу с надвигающейся угрозой.

И что он предпринял бы, чтобы помешать этому?

Нашел бы ее. Убил. И начал бы сеять среди доминусов смятение и замешательство до тех пор, пока его план не начал бы осуществляться.

Ее снова пробрал озноб. Она еще раз обдумала ситуацию – все сходилось. До ужаса типично для Фиделиаса. Он предпочитал простые подходы, прямолинейные решения. «Не усложняй ложь, – всегда говорил он, – не усложняй планов. Держи их открытыми для совершенствования и полагайся не столько на план, сколько на свои глаза, свою голову».

Слух о том, что в долине курсор, распространится среди доминусов со скоростью лесного пожара в засуху. С таким же успехом она могла бы нарисовать кружок у себя над сердцем и ждать, пока в него вонзится стрела. По спине бегали мурашки. Уж теперь-то он ее убьет. Фиделиас дал ей шанс, и она заставила его пожалеть об этом. Второй такой ошибки он себе не позволит. Ее наставник убьет ее не колеблясь, если она снова встанет на его пути.

– Для чего я здесь и оказалась, – пробормотала она вслух. Ее снова начала бить дрожь.

Как ни пыталась она убедить себя, что на решения ее не влияет страх, она все равно ощущала его – он сжимал желудок, липкими, холодными паучьими лапами бегал по спине. Она не может позволить себе открыто заявить о своем статусе – это подставило бы ее под удар Фиделиаса. Поступить так – все равно что пригласить собственную смерть, скорую и верную. Ей необходимо действовать скрытно как можно дольше. Беглая рабыня возбудит здесь, в глухом приграничье, куда меньше подозрений, чем специальный эмиссар Короны, предупреждающий о возможном вторжении маратов. Она не может позволить себе открыться до тех пор, пока не узнает, кому можно доверять, кто снабдит ее информацией для дальнейших осознанных действий. Поступи она иначе – расплатой будет не только ее смерть, но и, возможно, катастрофа для всей долины.

Не прекращая своих невеселых размышлений, она снова посмотрела на мальчика. Он не обязан был помогать ей вчера вечером, но помог. Даже если у него и плохо со здравым смыслом и умением держаться подальше от опасностей, отваги ему не занимать, и ей ничего не оставалось, как радоваться этому. И еще: это много говорило и о нем, и о тех, кто его вырастил. Во сне, в бреду он говорил не с матерью или отцом, но с тетей… кажется, ее звали Исана. Сирота?