Фурии командира

– Я все понимаю, – сказал он, и его взгляд стал жестким. – На кону жизнь женщины, которая пожертвовала всем, чтобы вы оказались здесь. Она уже вполне достаточно перенесла, Секстус. Или ты думаешь, что будет проще дать ей умереть?

Несколько пустых секунд ветер что-то шептал над камнями.

Потом Гай оказался рядом с Амарой, наклонился и положил руку ей на лоб. У него были длинные загрубевшие пальцы, которые показались ей лихорадочно холодными.

– Я сожалею о том, что тебе предстоит, Амара.

Огонь окутал всю правую часть ее тела. Она почувствовала, как меняется ее плоть, форма живота, выпрямляется правая рука, словно развязывается спутанная веревка. Амара испытывала неописуемую боль, но она сопровождалась невероятным серебряным экстазом, не позволявшим ей шевелиться или кричать. Она могла лишь рыдать, и в ее слезах расплывались звезды и огни далекого города Калара.

Амара ощутила порыв ветра, потом запел лук Бернарда, послышался характерный влажный звук стрелы, входящей в цель.

Гай убрал руку со лба Амары.

– Сделай так, чтобы они мне не мешали, граф.

– Да, принцепс, – прорычал Бернард, встав над Амарой с луком в руках.

Амаре ничего не оставалось, как смотреть: Первый консул взглянул на далекую огненную гору и поднял руку.

Амара ощутила новый порыв ветра, Бернард выпустил вторую стрелу, тут же раздался крик. Доспехи загрохотали по камням, рыцарь Воздуха упал на крутой склон и покатился вниз, всякий раз, когда металл ударял о камень, во все стороны летели искры.

Она не знала, как долго все это продолжалось, но постепенно боль начала отступать, и Амара сумела осторожно сесть. Ее муж стоял рядом, наложив на тетиву лука последнюю стрелу, и смотрел в небо пустыми застывшими глазами.

Первый консул неожиданно тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Да заберут тебя вóроны, Бренсис. У твоего сына хотя бы хватило мудрости понять, когда он проиграл. Пусть вóроны заберут тебя и твои глаза за то, что ты вынуждаешь меня сделать.

Гай Секстус неожиданно сжал вытянутую руку в кулак и дернул его к себе, словно хотел разорвать прочную веревку.

Ночь стала красной.

Ослепительный свет вспыхнул над далекой горой.

Прошло несколько долгих страшных секунд, прежде чем Амара поняла, что происходит.

Над горой взметнулось пламя, жаркое и белое, огромный пылающий гейзер поднялся в воздух на высоту в несколько миль. Обжигающий жидкий огонь растекся во все стороны на мили, потом внезапно сдвинулась земля, и гора подпрыгнула так, словно они сидели в старом фургоне, колеса которого на полном ходу попали в огромную выбоину. Начали падать скалы, где-то неподалеку с оглушительным ревом обрушился целый склон.

Амара не могла отвести глаз от того, что творилось внизу. Из горы начал извергаться серый пепел, подсвеченный снизу алыми отблесками, возникло жуткое и одновременно великолепное облако – таким оно представлялось издалека, – которое медленно опускалось в долину. Оно поглотило одинокие огоньки доменов и небольшие скопления света селений.

А еще через несколько секунд накрыло город Калар.

Амара ничего не могла с собой поделать. Она подняла руки и призвала Цирруса, чтобы он усилил ее зрение. Серая туча была не просто пеплом, как она сначала подумала. Казалось, пламя превратилось в огромный грозовой фронт. Все, что оказывалось на пути серого потока с алыми краями, мгновенно испепелялось. Ей удалось разглядеть крошечные фигурки, пытавшиеся убежать от настигавшего их ада, но туча двигалась с ленивым изяществом, а маленькие фигурки алеранцев напоминали улиток. Даже сама Амара, один из самых быстрых рыцарей Воздуха Алеры, не смогла бы опередить сеющее смерть облако. Все эти люди не имели ни единого шанса.

В полном оцепенении она смотрела на долину, а гора под ними продолжала дрожать. Сколько тысяч – десятков и сотен тысяч людей сейчас погибло? Сколько семей, спавших в своих постелях, только что обращено в пепел? Сколько детей сгорело заживо? Сколько домов, сколько историй, сколько любимых лиц перестало существовать?

Амара стояла рядом с мужем на коленях и свидетельствовала гибель Калара – города, людей, земель и их повелителя.

Огромное облако поднималось вверх по мере того, как влажная долина сдавалась на милость объятой пламенем горы, и вскоре Амара уже не могла ничего разглядеть, все заволокли пыль обвалов и пар. Даже звезды скрыла туманная пелена.

Однако свет не исчез – он шел от сияющей горы и горящего трупа города Калара, окрашивая все вокруг в жуткий алый оттенок.

Гай Секстус отвернулся от долины только после того, как она скрылась из виду. Его взгляд скользнул мимо Бернарда и остановился на Амаре. Он подошел к ней медленными тяжелыми шагами, лицо превратилось в маску, глаза ничего не выражали.

– Если бы я ждал, пока Калар сдастся, графиня, – тихо заговорил он, – все получилось бы еще хуже. Беженцы с передних линий наводнили бы город, удвоив число жертв. И еще там бы оказались наши легионеры. Они бы погибли. – Он посмотрел ей в глаза и добавил совсем тихо: – Было бы еще хуже.

Амара посмотрела на обессиленного Первого консула.

Потом с трудом встала на ноги.