Фурии командира

Маркус не был уверен, что командир повел бы сражение таким же образом, но не сомневался, что он одобрил бы решение Красса изменить его план.

– Командир, – прорычал Маркус.

Красс обнажил меч и кивнул Максимусу. Тот улыбнулся сводному брату и отдал команду рыцарям-Рыбам. Те тут же привели в готовность собственное оружие.

Маркус продолжал наблюдать за рекой, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь тусклый вечерний свет и непрекращающийся дождь. С тростника, который разведчики поставили днем, сняли кору, и он стал совершенно белым, чтобы его было легче разглядеть в темноте, но сейчас Маркус начал сомневаться, принесет ли это хоть какую-то пользу.

Затем он увидел, как на реке сверкнуло что-то белое, потом во второй и третий раз.

– Вот оно, – прошипел он. – Три прута. Там глубина реки всего фут.

– Пора, – приказал Красс.

Маркус дернул за висевшую рядом веревку, сошел с помоста и сильно ударил ногой по частоколу. Издалека он выглядел как обычное защитное укрепление, однако инженеры немного поработали с участком стены длиной в сотню футов, и, когда Маркус стукнул по нему ногой, прутья начали падать один за другим, получилась волна.

В лагере канимов раздались крики, но, когда Красс поднял меч и издал пронзительный боевой клич, рыцари и ветераны подхватили его. Красс опустил меч вперед, и первая когорта и рыцари-Рыбы устремились вперед, возглавляемые Маркусом, Крассом и Максимусом.

Первый алеранский бежал теперь по мелкой воде к противоположному берегу. Из-за земляных валов полетели стрелы. Маркус знал, что в темноте и суматохе только очень умелые лучники способны нанести урон пехотинцам в тяжелых доспехах. Большинство стрел отскакивали от стальных шлемов или без всякого вреда ударяли в окованные сталью деревянные щиты легионеров.

Но иногда бывало иначе.

Маркус услышал крик справа и скорее почувствовал, чем увидел, как слегка замедлилось движение, когда кто-то занял место раненого товарища. Стрела высекла искры из шлема Максимуса, другая с жутким свистом пролетела мимо уха Маркуса.

Они успели преодолеть половину пути, когда за работу взялись снайперы канимов.

Металлические щелчки их необычных луков были не слишком громкими, но легионеры уже подошли достаточно близко, чтобы их слышать. Почти за каждым щелчком следовал тяжелый звук входящей в цель стрелы – его сопровождал скрежет пробиваемого металла. Краем глаза Маркус увидел, как упал еще один офицер, потом два человека, следовавших за ним. Люди кричали, наступление потеряло стройность.

– Пора, Макс, – крикнул Красс.

Исполняющий обязанности командира легиона поднял меч, и на нем расцвело яркое пламя – сигнал для каждого легионера, не говоря уж о вражеских шеренгах.

Одновременно Макс вытянул руку в сторону воды, разделявшей Первый алеранский легион и берег. Он закричал, и над рекой пронесся внезапный порыв ветра, поднявший в воздух мерцающие струи, которые скрыли пылающий меч и его обладателя.

– Вперед! – вскричал Красс. Огонь его клинка яростно пульсировал. – Вперед! За Алеру!

И как только его крик смолк, Красс выпустил заготовленное заранее заклинание огня.

Ярость наполнила Маркуса – он уже много лет не испытывал ничего подобного. Все посторонние мысли сжег огонь его гнева, и он издал боевой клич, стремясь скорее встретить врага в рукопашной схватке.

Колебания наступающей пехоты моментально исчезли, когда почти восемьсот глоток подхватили яростный боевой клич.

Первый алеранский понес неизбежные потери, атакуя врага. Легионеры во главе с рыцарями Земли поднялись на земляные укрепления. Они ударяли по ним своими огромными молотами, вызвав оползень, на который можно было взобраться. Маркус, Макс и Красс первыми ступили на импровизированный пандус и взбежали на самый верх.

Там их встретил враг.

Маркус был готов к новой встрече с канимами, но бывшие рабы – совсем другое дело. Оказавшись на стене, он увидел мальчишку лет пятнадцати, который поднял лук и попытался наложить стрелу на тетиву. У Маркуса не было времени на размышления. Рука сама нанесла удар, и юный солдат упал с перерезанным горлом.

Потрясенный, Маркус смотрел на упавшее тело, и на мгновение весь мир покрылся обманчивой застывшей вуалью. Ярость все еще бурлила в нем, но в этот момент существовала отдельно, словно некая часть фона, вроде звуков бушевавшего вокруг него сражения.

На шее мальчишки он увидел старые шрамы от ошейника и подумал, что, если ему и в самом деле пятнадцать, он получил их еще в том возрасте, когда едва мог ходить, – у Маркуса не оставалось иллюзий, он прекрасно понимал, как работорговцы использовали беспомощного ребенка.

Арнос назвал «освобожденных алеранцев» предателями – но, вóроны, Маркус не был уверен, что не поступил бы так же, окажись он на их месте. Все знали, что участь рабов в южных областях Алеры ужасна, а терпение любого человека, гражданин он или нет, имеет пределы.