Фурии принцепса

Тяжелое жужжание крыльев затихло – и снова стало громче, еще громче, пока не загудела вся окруженная камнем площадь. Еще мгновение, и на нее спустился с ночного неба целый легион рыцарей ворда. Они все разом, как саранча, облепили здания, клетки, мостовую, покрыв все живым ковром поблескивающего черного хитина. Только по счастливой случайности один из них, спускавшийся Амаре прямо на голову, пролетел в паре дюймов рядом, и только долгая выучка и самообладание позволили Амаре не сорваться в бегство, неизбежно выдав и погубив себя.

Она замерла на месте и выжидала.

Где-то посреди площади ворд издал пронзительный стрекочущий вопль.

Едва он заглох, таким же воплем ответило небо над ними.

На сей раз небо взорвалось грохотом воздушных потоков, и сверху спустились рыцари Воздуха в блестящих серебристых ошейниках. Их строй окружал двоих, которых Амара узнала с первого взгляда.

Царица ворда.

И госпожа Аквитейн.

«Конечно, – с холодной отстраненностью отметила Амара, – рыцарям Воздуха нельзя лететь вместе с вордом. Их воздушные потоки собьют крылатых».

Этому ее обучали, готовя на курсора. Не давать воли чувствам. Будь то всепоглощающий ужас или жестокая ненависть, от которой становится горько во рту, не дай им взять верх. Если готова сломаться, сосредоточься на мелочах, деловито выстраивай цепочку фактов, пока волна ненависти или страха не прокатится через тебя.

Только когда волна улеглась, Амара позволила себе снова взглянуть на тех, кто готовился уничтожить Алеру.

Царица оказалась неожиданно мала ростом – даже ниже самой Амары. Та, неизвестно почему, ждала иного. Хотя, если вспомнить, царица, которую удалось убить в Кальдероне, была не особенно высока и внушительна с виду. Наружностью она напоминала человека, но ничего человеческого в ней не было.

Эта царица была иной.

Прежде всего ее плащ был богаче.

Первая царица была одета словно в выкраденный из несвежей могилы саван. Широкий плащ на плечах у этой был из бархата такой глубокой черноты, что в его складках мерещились переливы цветов. И стояла, держалась она иначе – в ней был заряд, грозивший разразиться молнией. Та, первая царица излучала только холодное, нечеловеческое терпение.

Царица ворда подняла тонкие бледные руки и откинула капюшон, открыв лицо – юное, красивое и ошеломительно знакомое.

Она в точности походила на любовницу принцепса – Китаи.

В изумлении Амара едва не забыла поддерживать вуаль. Кальдеронская царица фигурой напоминала женщину, но ее покрывал блестящий черно-зеленый хитин, как этих рыцарей ворда. А эта почти не отличалась от человека.

Только глаза…

В глазах, в сотнях поблескивающих граней, черное свивалось с золотом и зеленью. Если бы не эти глаза, царица ворда могла бы пройти по любой алеранской улице; никто бы и головы не повернул – если бы не заметил, что под плащом она скрывала абсолютную наготу.

Царица медленно обвела площадь своими нелюдскими глазами, и закованные в ошейники алеранцы, отозвавшись единым вздохом, почти стоном любви или трепета, простерлись перед ней ниц.

Губы царицы скривились в самодовольной усмешке. Она текучим точным движением повела рукой, и госпожа Аквитейн встала с ней рядом.

Бывшая супруга консула на голову возвышалась над царицей. С собранными в тугой узел волосами, одетая в тугой хитин, госпожа Аквитейн выглядела стройнее невысокой фигурки в пышном плаще. Сейчас, вблизи, Амара смогла рассмотреть засевшую у нее на груди тварь. Та походила на воскового паука, только была меньше и одета в темный панцирь. Множество ее ножек обхватили туловище женщины и – Амара едва не ахнула, разглядев, – вонзились когтистыми остриями в плоть. Хуже того, острые жвала длиной с палец Амары тоже ушли в тело над самым сердцем. Тварь вздрагивала, пульсировала в странном ритме – в ритме сердца.

– Повелительница… – Голос супруги консула звучал легко и свободно.

– Оцени достижения самца-захватчика, – тихо приказала царица. В ее голосе слышалось жужжание, столь же нечеловеческое, как глаза. Чудилось, что одними устами говорит множество молодых женщин.

Госпожа Аквитейн снова поклонилась и повернулась к Бренсису. Пока она шла к нему, в тишине при каждом шаге звонко щелкал хитин подошв. Опустившись на колени над распростертым молодым человеком, она легонько коснулась пальцами его волос. Бренсис от ее прикосновения содрогнулся и поднял взгляд, такой же тяжелый и безнадежно влюбленный, как у всех рабов.

– Расскажи, чего ты добился, милый мальчик, – пробормотала госпожа Аквитейн.

Бренсис кивнул:

– Я работал без отдыха, госпожа. Вербовал граждан и рыцарей, отдавая, как вы приказали, предпочтение заклинателям земли. Еще сто двадцать готовы повиноваться вашим приказам.

– Очень хорошая работа, – теплым одобрительным тоном проговорила госпожа Аквитейн.

Бренсис дернулся, пронзенный невольным наслаждением, и закатил глаза. Оправившись, он пробормотал, заикаясь:

– Б-благ-годарю, госпожа.

– Десять дюжин? – спросила царица. – Слишком медленно.

Госпожа Аквитейн кивнула.

– Бренсис, – сказала она, – пора уже рассказать мне, как надевать эти ошейники.