Фурии принцепса

– Верен… в своем понимании верности, – помедлив, сказала она.

– Боюсь, что не вижу разницы.

– Антиллус верит, что каждый консул присягает и должен быть верен принцепсу, – сказала Ария. – Он не выносит властолюбцев вроде Аквитейна, Родиуса или Калара и поступает согласно своим представлениям об идеальном консуле, но Гая не выносит. Он скорее глаз свой вынет, чем по доброй воле выкажет хоть малое уважение к человеку, воплощающему сейчас верховную власть, – при всем своем уважении к этой власти.

– Почему? – спросила Исана. – Не скажу, чтобы Гай не нажил себе врагов, но почему Антиллус?

– Они с Септимусом в молодости были близкими друзьями, – сказала Ария. – Поначалу год-другой не ладили, а потом стали неразлучны. После гибели Септимуса Антиллус перестал бывать на Зимних фестивалях, оборвал переписку с цитаделью и отказывался отвечать на письма Первого консула.

Исана округлила глаза. Септимус, что бы ни думала вся держава, погиб не в битве с маратами. Его погубил заговор: несколько граждан, чье искусство позволило вывести из строя фурий принцепса, оставили его беззащитным перед варварами. Это успешное покушение не было первым – ему предшествовали полдюжины неудачных. Насколько знала Исана, Септимус считал, что вычислил стоявших за теми попытками, и как раз собирал доказательства, когда его убили.

Если Антиллус с Септимусом были близки, ее покойный муж мог поделиться догадками с молодым консулом Антиллы.

– Великие фурии! – выдохнула Исана. – Он что-то знает.

Ария приподняла золотистую бровь:

– Что-то знает? О чем?

Исана поспешно покачала головой:

– Так, ничего. – Она извинилась улыбкой. – Ничего такого, о чем я сейчас могу рассказать.

Ария приоткрыла рот в беззвучном «А!» и кивнула. Потом, нахмурившись, плотнее закуталась в плащ:

– Над Стеной всегда так холодно…

– Вы мне вот что скажите, Ария, – попросила Исана. – Вы бы назвали его хорошим человеком?

Ария моргнула. Она медлила с ответом, словно такой вопрос никогда не приходил ей в голову.

– Я… – Она развела руками. – Не знаю, что сказать. Я сама не всегда гордилась делами, которых требовал от меня долг.

Исана слабо улыбнулась.

– И со мной такое бывало, – тихо призналась она. – Это не отменяет моего вопроса. Спросите свое сердце. Хороший он человек?

Госпожа Пласида долго вглядывалась в лицо Исаны, и наконец на губах у нее возникла довольно бледная полуулыбка, и с них сорвался едкий смешок.

– Для консула – да. Он упрямый, надменный, самомнение у него ростом с гору, он неподатлив, часто невнимателен к людям, еще чаще бывает груб, не выносит тех, кого не уважает, и не терпит бросающих ему вызов. А под всем этим… еще больше того же самого, только лучше залеченное. – Она покачала головой. – Но еще глубже – да. Я, когда сыновья подросли, посылала их к нему в учение. Вот насколько я доверяю Антиллусу Раукусу.

Исана благодарно улыбнулась ей:

– Спасибо, Ария. Это обнадеживает. Может быть, в конце концов есть у нас надежда чего-то добиться.

– А может быть, вы меня плохо слушали, – сухо ответила Ария.

Носилки, слегка подпрыгнув, приземлились, ветер утих. И тотчас трубачи легиона завели гимн Короны.

Исана поморщилась.

– Традиция! – пробормотала Ария.

– Да-да, – вздохнула Исана. – Но что за музыка! Будто издыхает больной гаргант. Почему именно она стала гимном Короны?

– По традиции… – не задумываясь, ответила Ария.

– И только по традиции, – договорила Исана. – Впрочем, возможно, я ничего не понимаю в музыке.

– О нет, – возразила Ария. – Я изучила немало традиционных мелодий и заверяю, что гимн Короны – из самых ужасных.

Арарис, молча и неподвижно просидевший всю дорогу – собственно, проспавший, хотя дремал он чутко, как кот, и при нужде мгновенно просыпался, – открыл глаза, когда несшие носилки рыцари отворили дверцу.

– Сударыни, – пробормотал он, – с вашего позволения…

Он вышел первым – как поступал всегда в эти дни – и, почти тотчас снова просунув голову внутрь, протянул руку Исане:

– Прошу, сударыни.

Исана, опершись на его руку, выбралась из кареты – не в свечение заговоренных ламп, а в первобытный свет горевших на Стене факелов. Он был много тусклее и как-то гуще, чем крошечные чистые голубые огоньки, зажженные фуриями в носилках. Красные отблески и тени густо окрашивали все вокруг, заставляя ее против воли насторожиться и подтянуться.

Гребень Защитной стены, на взгляд Исаны, больше походил на мост или дорогу, чем на крышу здания, а еще вернее, она словно очутилась на площади маленького городка. Толщина Стены составляла пятьдесят футов, и на ней умещалось множество построек, видных с места приземления носилок: они опустились между четырьмя башнями, возведенными на Стене согласно требованиям алеранского фортификационного искусства и возвышавшимися еще на двадцать футов над высокой стеной. Здесь и там виднелись каменные загородки высотой по колено. Исана догадалась, что они защищают уходящие вглубь Стены колодцы. Она наскоро прикинула, что на Стене, где они стояли, мог разместиться целый поселок.