Фурии принцепса

Он с силой выдохнул, чтобы сдержать дрожь. Каждое канимское государство равнялось по населению Алере, хоть и занимало куда меньшую территорию. И все их войска, все темные силы ритуалистов, вся ярость, с какой канимы отстаивали свои земли, не помешали ворду медленно и уверенно выкашивать их, как жнец выкашивает пшеничные колосья.

Тави кивнул на следующий стол:

– Мараул. Там продержались почти год. Но к тому времени их окружили, отрезали от Шуара. И… – Тави пожал плечами. – Шуар остался один.

– Что ты ищешь? – спросила Китаи.

Тави покачал головой:

– Сам еще не знаю. Ищу закономерности. Пытаюсь понять, как они мыслят, как действуют.

– Ворд? – спросила Китаи. – Или канимы?

Тави коротко улыбнулся ей:

– Да. – И погасил улыбку. – Хотя сейчас я бы запрыгал от восторга, угрожай нашему будущему канимы.

Китаи смотрела на него спокойно и серьезно.

– Красс сказал, в центре Шуара уже сейчас от восьмидесяти до девяноста тысяч ворда.

Тави нахмурился. Восемьдесят или девяносто тысяч. Сойтись с таким количеством в открытом поле для алеранских легионов – немногим лучше самоубийства. Единственная надежда – объединиться с войском Насауга, а его людей такое предложение вряд ли обрадует. Два года войны привели к немалому ожесточению с обеих сторон.

Сейчас, разглядывая песчаные столы, сплошь усеянные черными камнями и теряющимися среди них белыми, Тави совсем растерялся. Прошло всего несколько лет, как он был простым пастухом. Нет, и пастухом-то не был. Пастухом был его дядя, а Тави – простым подпаском.

О, теперь он, конечно, важная особа: Гай Октавиан, принцепс державы, наследник алеранской Короны…

И что ему делать при таком положении дел? Как сделать выбор – тот, что пошлет на смерть и алеранцев, и канимов? Разве не наглость – считать, что он решит лучше других? И не сошел ли он, тихо и незаметно, с ума?

Тонкая теплая ладонь Китаи погладила его по затылку, и он заглянул ей в глаза.

– Не знаю, справлюсь ли, – шепотом выговорил он.

Взгляд ее стал пристальным.

– Должен, – так же тихо ответила она. – Ворд на этом не остановится.

– Знаю, – сказал Тави. – Но я даже фуриями плохо владею, Китаи. Как я остановлю то, что мы с тобой видели?

– Алеранец, когда это тебя останавливало отсутствие фурий?

– Там было другое, – тихо сказал Тави. – Здесь все больше и сложнее. Если не остановить ворд… – Он помотал головой. – Это конец. Всему. Канимам. Моему народу. Твоему. Никого не останется.

Рука Китаи взяла его за подбородок, твердо повернула. Маратка склонилась, притянув его к себе, и поцеловала в губы. Поцелуй вышел долгим, медленным, веским, и, когда она наконец оторвалась от его губ, ее глаза были огромными, их зелень потемнела, превратившись в изумруды.

– Алеранец, – тихо заговорила она. – Истинная сила не имеет ничего общего с фуриями. Твоя сила не в фуриях. – Она крепко прижала палец к его лбу. – Легко победить сильного, но глупого врага. Умный враг всегда опасен. Силы ты набрался. Не позволяй себе поглупеть. – Она передвинула ладонь, чтобы погладить его по щеке. – Опаснее тебя я мало кого знаю.

Тави всмотрелся в ее лицо:

– Ты правда так думаешь?

Она кивнула:

– Мне страшно, алеранец. Ворд меня ужасает. Страшно подумать, что они могут сделать с моим народом.

Он заглянул ей в глаза:

– Что ты говоришь?

– Страх – это враг. Уважай его. Но не позволяй себе сдаться до начала сражения.

Тави снова повернулся к столам.

– Я боюсь, – помолчав, заговорил он. – Боюсь, что не сумею их остановить. Что погибнут люди, ждавшие от меня защиты.

– Это понятно, – кивнула Китаи. – До сих пор над тобой всегда кто-то стоял, кто-то мог вмешаться. Прикрыть тебя. Твоя мать, дядя, мастер Киллиан, Гай Секстус…

– А здесь, – подхватил Тави, – только я. Не на кого надеяться.

– И некого будет винить, – сказала Китаи.

Тави склонил голову:

– Я… кажусь себе слишком маленьким. Чувствую, что мне это не по росту.

– Это потому, что ты не дурак, – утешила Китаи, переплетая с его пальцами свои. – Я многое умею. Хорошо езжу верхом. Лазаю по скалам. Ворую. Хорошо дерусь, танцую, люблю. Чутье у меня лучше всякого. – Она подняла одну кипу донесений, оглядела. – А вот с этим – нет. Сложить сотни обрывочных донесений – это не для меня. Это – твой талант, алеранец. – Она сунула пачку ему в руки. – Твое оружие – знание. – Ее глаза сверкнули. – Им их и убей!

Тави глубоко вздохнул и молча взял листы.

* * *

– Мараул! – выпалил он три часа спустя.

Китаи оторвала взгляд от горсти белых и черных камешков – она сидела над ними с тех пор, как доставила новости с крыши. Вела какую-то игру: расчертила ножом каменный пол, расставила камешки на перекрестьях линий. Минуту она неподвижно таращилась на Тави, после чего закатила глаза:

– Как я сама не додумалась!

– Мараул, – повторил Тави. – Он все это время был у меня перед носом. Вот куда надо было смотреть. Почему там продержались год, когда соседей ворд давил за три-четыре месяца? Чем отличался от других?

Китаи склонила голову к плечу:

– Войско более опытное? Нарашаны, помнится, их уважали.

Тави покачал головой: