Фурманов

«Я, несомненно, буду писать, несомненно… Только я чувствую некоторое затруднение. Я не знаю, какую мне область избрать: ведь если взять научную публицистику — для этого надо много и хорошо знать, а что я знаю?.. Если избрать стихи, рассказы — не измельчаю ли я здесь, не имея подлинно яркого и большого таланта: ведь художнику нужен очень и очень большой талант, если только он не хочет примелькаться и быстро надоесть своими бесцветными произведениями!..»

Снова и снова возникает мысль о необходимости учебы, о возвращении в университет, в Москву. Но… еще не время. «Еще не требует поэта к священной жертве Аполлон», — как сказал он однажды в шутку Нае.

В начале января Фурманов вернулся в Екатеринодар (Краснодар). С первого же дня окунулся в работу.

Он должен был рассказать обо всем, что видел, и слышал, и пережил в Москве. О Ленине. О Кржижановском. О великом плане построения социализма. О ГОЭЛРО. Рассказать и на собраниях, и на конференциях, и в печати.

В середине января на общеармейской партийной конференции Фурманов делает обстоятельный доклад, в центре которого живой, красочный рассказ о выступлении Владимира Ильича на VIII съезде Советов.

Рассказ, изобилующий подробностями, такими деталями, которые мог подметить и запечатлеть Фурманов-комиссар и Фурманов-писатель.

Значительное место в докладе Фурманов уделяет Красной Армии, ее роли и (что весьма знаменательно) ее международному значению.

— Мы всю свою работу, — сказал Фурманов, — должны связывать с международной борьбой.

Нужно воспитать Красную Армию, как авангард международной Красной Армии. Рабочий класс всего мира должен учесть наш опыт, не только достижения, но и ошибки, чтобы не повторять их…

Затронув ряд острых вопросов военного и политического характера (он ненавидел «обтекаемость» и никогда не боялся остроты), Фурманов обрушился на всяческую парадность и шумиху в работе. Как вспоминает делегат конференции А. С. Шуцкевер, он едко высмеял стремление к помпезности. На субботниках надо не гоняться за тем, чтобы хорошо играла музыка, а добиваться ощутительного хозяйственного, материального результата.

Это была речь мужественного комиссара и прозорливого государственного деятеля.

Весна 1921 года на Кубани была очень тревожной. Усилилась деятельность контрреволюционного подполья. Активизировались эсеры и меньшевики. Бандиты совершали налеты на мирные селения. Участились предательские выстрелы из-за угла. Ждали восстания.

Фурманов разослал секретный циркуляр, в котором предупреждал всех коммунистов, всех ответственных работников о грозящей опасности.

Сам он, как всегда, был готов к бою. Всегда на передней линии. Всегда лицом к огню.

«Если начнется восстание, мне бы только слиться с действующей красной частью и вместе с ней идти в цепи. А быть убитым где-нибудь дома, в постели, из-за угла — скверно, гадко. Такими приемами могут действовать не революционные партии, а просто-напросто бандиты. Революционер должен умереть в бою, поэтому я не хочу умирать иначе…»

Восстание было предотвращено. Все же и в эти напряженные дни Фурманов находил время для собирания исторических материалов, которым он всегда придавал особое значение.

Обращаясь в воспоминаниях своих к прошлому, он делает записи о событиях в Семиречье, восстанавливает их подробности.

Все это ляжет потом костяком в автобиографический роман «Мятеж».

Где-то в неосознанных еще мечтах уже встают перед ним эти будущие его книги. Но приступить к ним еще не время. Еще не время.

«Эх, целиком бы уйти к писательству, оставить бы свои административные муки. Я раздваиваюсь… Я хочу и могу писать. Но я должен заниматься другим — этого требует общественная честь. Со скорбью остаюсь на посту…»

В его личной жизни радостные события перемежаются с печальными.

С волнением читает он приказ о награждении своем за участие в боях с Улагаем боевым орденом Красного Знамени.

С болью узнает (узнает с запозданием) о смерти матери Евдокии Васильевны (7 августа 1920 года) в Крыму, в Бахчисарае.

Он давно не имел писем от родных. Вся семья была разбросана по стране. В Крыму находились мать и младшие сестры Лиза и Настя. Аркадий был в Самаре, Софья на Кубани, Сергей на бухарском фронте.

«Вечная память тебе, матушка. Я приеду к тебе в Бахчисарай, опущусь на колени и поцелую могилу — курган среди гордой южной природы…»

5 марта в Краснодаре выходит в свет первая книга Фурманова. Собственно, не книга еще, а брошюра. В ней всего 30 страниц. И далека она, эта брошюра, от художественных обобщений. «Красная армия и трудовой фронт». (Позднее под его редакцией и с его участием выходит сборник статей «О новых формах агитации и пропаганды».)