Фуше

О том, что министр полиции зимой 1801–1802 гг. взял на себя роль чуть ли не покровителя экс-роялистов, свидетельствует и г-жа де Сталь. Дочь министра-реформатора Жака Неккера и известная писательница Жермена де Сталь, вспоминая об этом периоде своей жизни, уверяла, что он был приятен для нее «из-за той готовности, с которой Фуше шел навстречу разнообразный просьбам с моей стороны по поводу возвращения эмигрантов»^{385}.

Подчас министр полиции нс забывает предъявить «счет» раскаявшимся «грешникам». Согласившись воспользоваться услугами графа де Бурмона — в прошлом известного вождя шуанов, Фуше произносит примечательные слова: «Вы поклялись в верности Республике, — говорит он Бурмону. — Я знаю о ваших прежних отношениях с принцами — они не имеют значения. Вы можете желать им добра, но ничего более. Если вы будете участвовать в заговоре, вас арестуют и расстреляют в течение двадцати четырех часов. Вы получали плату от англичан — я гарантирую вам ту же сумму, плюс еще половину сверх нее»^{386}.

Кое-когда, оказывая услуги роялистам, Фуше позволял себе «шутки», от которых у его собеседников, очевидно, перехватывало дыхание. Так, однажды, к нему явился член Трибуната Дюверье в качестве просителя за престарелого бальи де Крюссоля. Фуше согласился удовлетворить просьбу Дюверье с условием, что тот напишет бумагу, гарантирующую на будущие времена примерное поведение амнистированного бальи. Затем Фуше принялся диктовать текст, в котором значилось, что если Крюссоль примет участие в заговоре, он будет повешен и что подобная же участь ждет его поручителя. Когда бумага была написана, министр подошел к просителю и, убедившись, что текст, продиктованный им, готов, громко рассмеявшись, воскликнул: «Боже мой! Он написал все это до последнего слова!»^{387}.

Как же сам Фуше представлял себе способ решения эмигрантского вопроса? Для того, чтобы найти ответ, стоит обратиться к тексту его мемуаров: «Я преуспел в своем намерении, — пишет Фуше, — добиться распоряжения о том, что эмигранты не будут вычеркнуты из списков (эмигрантов) en masse (все сразу) иначе как актом амнистии: и что они должны оставаться под надзором высшей полиции в течение десяти лет, оставив за собой право менять их местопребывание. Многие категории эмигрантов, преданные французским принцам (из династии Бурбонов) и являющиеся врагами правительства, в конечном счете, остались в списке эмигрантов, который насчитывал тысячу человек…»^{388}.

При случае Фуше с готовностью демонстрировал свое «полицейское могущество». Однажды на обеде у Наполеона испанский посол пожаловался на то, что одну из его соотечественниц обокрали неизвестные лица, похитив у нее бриллианты почти на миллион франков. Посол тут же высказался в том смысле, что воры никогда не будут найдены. Честь мундира оказалась под угрозой. Фуше проявил оперативность, и уже на следующий вечер пятеро похитителей сидели в тюрьме, а бриллианты были торжественно возвращены законной владелице. На всю операцию «Испанские бриллианты» ушли сутки и 500 тысяч франков, выданные в качестве вознаграждения осведомителям Фуше. Далеко не у всех подобные эскапады министра полиции вызывали восторженное удивление. Сенатор Редерер, к примеру, ядовито прокомментировал «испанский» триумф Жозефа Фуше следующим образом: «Это, — заявил он, — очередная карманьола[53] министра полиции». Фуше принял к сведению ехидную «аттестацию» и молниеносно отомстил обидчику. Министр пригласил сенатора к себе, а затем между ним и гостем произошел примечательный разговор. Шеф полицейского ведомства поинтересовался у Редерера, не собирается ли он в ближайшие дни выехать в свое загородное имение? Получив утвердительный ответ, Фуше продемонстрировал сенатору связку ключей, в которых потрясенный Редерер без труда «опознал» ключи от калитки своего сада, от дверей своего парижского особняка, от дверей своего кабинета. Не дав прийти в себя ошарашенному сенатору, Фуше сообщил ему о том, что полиции стало известно о намерении грабителей «обчистить» дом государственного мужа во время его отсутствия в столице. Выбирайте, — «великодушно» предложил министр, — либо мы задержим злоумышленников немедленно, но тогда они отделаются лишь несколькими месяцами тюрьмы, либо мы арестуем их во время грабительского налета, и в таком случае их можно будет сослать на галеры^{389}.