Фуше

Фуше в своих мемуарах без ложной скромности писал: «Англичане появились в устье Шельды с грозной экспедицией, которая при условии более грамотного проведения могла бы вернуть успех нашим неприятелям и дать Австрии время собраться с силами. Я понял эту опасность. Наделенный на время отсутствия императора большей частью его полномочий… я пробудил энергию в совете, душой которого я был и (который) я заставил провести несколько серьезных мер. Нельзя было терять время: Бельгию следовало спасти. Войска, которыми можно было располагать, не были достаточны для того, чтобы обезопасить эту важную часть империи. Я распорядился, но без согласия императора, о том, чтобы в Париже и в нескольких северных департаментах был декретирован немедленный и чрезвычайный набор Национальной гвардии[79]. По этому поводу я направил всем мэрам Парижа циркуляр, в котором была следующая фраза: «Докажем Европе, что если гений Наполеона может придать блеск Франции, его присутствие необязательно для того, чтобы отразить врага…». Эта фраза и меры, которые были нами приняты, нанесли оскорбление Наполеону, который письмом, адресованным Камбасересу, приказал отсрочить набор в Париже, где к этому моменту ничего еще не было сделано, кроме назначения офицеров»^{530}. Набор волонтеров в департаментах прошел успешно и дал 40 тыс. человек, необходимых для отражения вражеского десанта. «Давно уже Франция не представляла картину такого пылкого патриотизма, — вспоминал Фуше, — Во время своего путешествия на воды в Спа мать императора была настолько поражена этим, что по возвращении она поздравила меня по этому поводу»^{531}. Фуше не только обеспечивает призыв достаточного числа национальных гвардейцев, необходимых для отражения английского десанта, но и назначает главнокомандующим войск, действующих на Севере, маршала Бернадота^{532}. Бернадот только что прибыл из Австрии. Император ему не доверяет, и внезапное возвращение маршала с театра военных действий в тот момент, когда война далеко еще не окончена, достаточно красноречиво подтверждают этот факт. Фуше играет с огнем. Среди министров, раболепно исполняющих волю господина, он один позволяет себе действовать самостоятельно[80]. Трусость и угодничество людей, занимающих ключевые посты в наполеоновской администрации, резко контрастируют с решительностью министра полиции. 31 июля 1809 г. кабинет министров собирается на свое заседание. Председательствующий на нем архиканцлер империи Жан-Жак Режи Камбасерес в ответ на предложение Фуше призвать Национальную гвардию произносит примечательную фразу: «Месье Фуше, я не хочу потерять свою голову. Я направлю курьера к императору; нам надо дождаться его ответа»^{533}. Фуше не ждет ответа. Вальхернская экспедиция англичан терпит провал, и главная заслуга в этом, без сомнения, принадлежит Фуше. «Во время Вальхернского сражения, — писал по этому поводу Бальзак, — он (Фуше) проявил себя подлинным военачальником, мудрым политиком и дальновидным государственным деятелем»^{534}. «Наполеон сначала одобрил то, что было сделано (министром полиции)», — свидетельствует Демаре^{535}. «Вы поступили очень хорошо, — пишет император Фуше, — что подготовили префектов к принятию мер относительно Национальной гвардии. Я написал вам для уведомления, что распорядился о призыве 30000 человек»^{536}.

Официальным выражением благодарности властелина за оказанные империи услуги было присвоение Фуше титула герцога Отрантского (15 августа) и пожалование ему поместья в Неаполитанском королевстве. Возведение Фуше в герцогское достоинство, как уверяли друзья новоиспеченного «светлейшего», крайне польстило его самолюбию^{537}. По-видимому, титулы казались Фуше смешными лишь до тех пор, пока он сам не стал их обладателем. Впрочем, Бурьенн утверждает обратное: «Из всех отцов Революции, — пишет он, — никто не имел такого презрения, как Фуше к своему титулу Отрантского герцога; он порадовался ему только однажды, но это было после падения Империи»^{538}…

Когда чуть позже Фуше узнает, что англичане якобы хотят высадить новый десант на Средиземноморском побережье Франции, он приказывает префекту Марселя в 24 часа мобилизовать Национальную гвардию. Через неделю подобное распоряжение Фуше получают префекты центральных департаментов Франции. Наполеона не на шутку начинает тревожить ратный пыл министра полиции, и он пишет ему из поверженной Австрии: «Вы совершаете ошибку, приводя в смятение всю Францию… рассылая повсюду приказания «привести в состояние боевой готовности» Национальную гвардию… эти действия будоражат… Империю без всякой на то причины…»^{539}. По приказу императора отряды Национальной гвардии распущены, а новым министром внутренних дел назначен Монталиве, занимающий до этого пост имперского министра мостов и дорог.