Фуше

После возвращения Наполеона из Ваграмской кампании 26 октября 1809 года «на повестке дня» во Франции находятся два главных вопроса: вопрос о мире с Англией и вопрос об упрочении положения династии Бонапартов. Второй вопрос был теснейшим образом связан с планом развода Наполеона с Жозефиной и его новой женитьбой. Вследствие того, что Жозефина не могла больше иметь детей, вопрос о разводе с нею и о браке французского императора с австрийской эрцгерцогиней или русской великой княжной становился вопросом государственной важности. Его незамедлительное решение должно было упрочить положение династии Наполеона Бонапарта. Кроме развода, Фуше, к слову, предполагал и иной вариант развития событий. «Было бы желательно, — писал министр полиции, — чтобы императрица скончалась. Это устранило бы все трудности. Рано или поздно ему (Наполеону) придется взять другую жену и сделать ей детей: пока нет наследника, всегда остается опасность, что его смерть станет сигналом ко всеобщему распаду. Братья его возмутительно бездарны, и, значит, всегда могут поднять голову сторонники Бурбонов»^{551}. В истории с разводом Фуше сыграл не последнюю и довольно деликатную роль, хотя скромно умолчал о ней в своих мемуарах. В бракоразводном деле, как и во всяком другом, за которое он брался, Фуше избегал прямолинейных, а следовательно, опасных действий. Убедившись в том, что развод является делом решенным, он взялся его ускорить. По его подсказке несколько сенаторов, явившись к Жозефине, должны были намекнуть императрице, что ей следует совершить благодеяние для Франции, самой предложив развод императору. Сбитые с толку многозначительными фразами и туманными намеками министра, сенаторы вообразили, что Фуше действует в соответствии с прямыми указаниями Наполеона. Разумеется, они сыграли роль, отведенную им Фуше в спектакле под названием «Развод»^{552}.

После проведенной таким образом «артподготовки» Фуше лично беседует с императрицей по этому поводу, уговаривая ее «явить величайшее доказательство своей преданности», согласившись на развод. Это необходимо для того, поясняет он, чтобы Наполеон, женившись, обзавелся наследником престола, при этом, разговаривая с Жозефиной, Фуше сообщает ей, что он всего лишь передает ей мнение… Сената^{553}.

Жозефина

Наполеон, уже находясь в изгнании на о. Св. Елены, поведал генералу Гурго обо всем этом следующее: «Фуше, — сказал император, — осмелился говорить с Жозефиной о разводе, как будто я просил его о помощи! Он поступил так из самомнения. Когда я принял решение, я сказал Жозефине: «У вас есть дети, у меня — нет. Вы можете понять, что мне необходимо принять меры для упрочения династии. Для этого я должен развестись и жениться вновь. Это будет выгодно и вашим детям. Слезы бесполезны. Интересы государства превыше всего. Вы должны подчиниться…». Я не нуждался (в услугах) Фуше. Он всегда изображал себя человеком, боровшимся против моих желаний, в то время как из всех прочих министров он был наименее склонен противиться моим желаниям»^{554}. Свидетельство Наполеона дополняет другое свидетельство — воспоминания Гортензии Богарне. В своих мемуарах Гортензия пишет: «Моя мать рассказала мне, что министр полиции Фуше сообщил ей, что вся Франция желает, чтобы император развелся и что, рано или поздно, император должен будет подчиниться общественному мнению, Фуше даже зашел столь далеко, что показал моей матери черновик письма, которое он советовал ей написать Сенату и попытался убедить ее сделать первый шаг к… разводу». Далее Гортензия называет Фуше «одним из наиболее горячих сторонников развода»^{555}.

В истории с разводом удивление вызывают три обстоятельства: во-первых, отрицание Наполеоном каких бы то ни было распоряжений Фуше по поводу развода с Жозефиной; во-вторых, непонятная заинтересованность Фуше в осуществлении этой идеи; в-третьих, то чисто символическое негодование, которое вызвало вроде бы непрошеное усердие министра полиции у императора^{556}. Все названные обстоятельства неизбежно приводят к следующим заключениям: Фуше в этом деле, несомненно, был не автором, а исполнителем повелений императора французов (кстати, и г-жа де Ремюза и граф Лавалетт прямо указывают на это в своих мемуарах, утверждая, что «Фуше руководствовался в своем поступке приказанием свыше»^{557} и что «предложение (о разводе)… было сделано (им) по приказу Императора…»^{558}. Как всегда, он хотел выглядеть преданным и верным, чем и объяснялась его бурная активность в устройстве развода своего суверена. Этим же объясняется и то, что он, Фуше, никак не ощутил немилости Наполеона, кроме устно высказанного им «недовольства».