Фуше

Из Сен-Клу Фуше доставляют записку» от императора: «Я получил ваше письмо от 2 июня, — говорится в ней, — Я прекрасно знаю о всех тех услугах, которые вы мне оказали и я верю в вашу привязанность и в ваше усердие; однако я не могу оставить вам ваш портфель. Пост министра полиции требует абсолютного и полного доверия, а этого доверия не может более существовать, так как вы подвергли опасности мое спокойствие и благополучие государства, чего не извиняет справедливость ваших побуждений…»^{581}.

Как и во время его первой отставки, Наполеон не рискнул уволить Фуше вчистую. Императорским декретом от 3 июня 1810 г. его превосходительство, герцог Отрантский назначался генерал-губернатором Рима. Назначая Фуше на этот пост, Наполеон произносит многозначительную фразу: «У меня ничего нет, кроме двух городов: Парижа и Рима. Вы должны быть довольны…»^{582}.

Фуше не остается в долгу. 4 июня «Монитер» публикует «благодарственное» письмо экс-министра — императору: «Государь, я принимаю губернаторство в Риме, которым ваше величество соизволило меня почтить в награду за те малые услуги, которые я был счастлив вам оказать». В конце письма Фуше с прискорбием отмечал, что испытывает глубокое огорчение, ибо, удаляясь из Парижа, он теряет разом счастье… которое каждодневно черпал разговаривая с императором^{583}. Даже пылкий возлюбленный не сумел бы красноречивее выразить нежные чувства к предмету своей страсти…

В глубине души Фуше, конечно, не мог считать свое назначение на пустую и пышную должность римского генерал-губернатора наградой за заслуги. «На этот раз, — пишет он в мемуарах, — это была настоящая опала»^{584}.

В Париже отставка Фуше произвела впечатление разорвавшейся бомбы. «Когда назначение нового (министра полиции) стало известно, — с чувством уязвленной гордости вспоминал преемник Фуше, — … никто в это не поверил»^{585}. К экс-министру потянулась длинная вереница визитеров, посещавших его с двоякой целью: с одной стороны, выразить ему свое уважение, с другой — выказать недовольство решением императора относительно его отставки. В ней, правда, кое-кого недостает. Например, Демаре. Узнав об отставке патрона, он немедленно «перемещается» в переднюю к Савари. Фуше относится к этому с пониманием. «Он, — сухо комментирует герцог Отрантский поступок своего заместителя, — инстинктивно поворачивается вслед за солнцем»^{586}.

Среди лиц, навестивших Фуше, было немало обитателей Сен-Жерменского предместья. Французский аристократ граф Луи де Нарбонн назвал отставку Фуше «общественным несчастьем»^{587}. Принц Шарль де Клари, вспоминая об этом событии, писал о том, что «каждый (!) был удручен (отставкой Фуше)… почитая себя уже сидящим в тюрьме или изгнанным»^{588}. Удаление Фуше с должности министра полиции вызвало сожаление и в среде иностранных дипломатов. Особенно сетовал на отставку хозяина отеля Жюинье русский посланник в Париже, граф К. В. Нессельроде. «Отъезд Президента (Фуше), — сообщал Нессельроде в Петербург 6 июня, — чрезвычайно меня расстраивает»^{589}. Его огорчение объяснялось тем, что он потерял в лице Фуше весьма ценного информатора. В секретных донесениях русского посланника под сентиментальным именем «Наташа» (кроме того, Фуше именовался в них также Президентом и Бержьеном) скрывался не кто иной, как его превосходительство, господин сенатор и министр Жозеф Фуше, герцог Отрантский^{590}. Давая характеристику «Наташе», Нессельроде писал: «Его (Фуше) умеренность, подтвержденная многими примерами, должна была завоевать ему огромную популярность. Он преуспел в деле истребления из памяти отвратительной роли, сыгранной им в годы революции, и… неудивительно, что в этот эксцентричный век опала одного из самых фанатичных столпов Комитета общественного спасения вызвала сочувствие целой нации. Но именно эта популярность, сила характера… превосходные способности и составляют подлинное преступление в глазах императора»^{591}.

Тем временем «Наташа» не спешит к месту нового назначения. В кругу близких друзей Фуше весьма пренебрежительно отзывается о новой «милости» императора. «Меня сделали Папой»^{592}, — с усмешкой говорит он, — подчеркивая этой фразой как сомнительную важность римского генерал-губернаторства, так и ее почетно-безвластное положение в наполеоновской «табели о рангах». Но делать нечего: «Все дороги ведут в Рим»….

Принимая «доверенный» ему Наполеоном пост, Фуше заявил, что ему необходимо время для сборов, и попросил своего преемника не спешить с переездом в отель Жюинье. Савари великодушно согласился подождать. Сборы идут полным ходом. Кареты экс-министра украшаются надписями — «Экипажи генерал-губернатора Рима»^{593}. На приготовления к отъезду уходят 3 недели.