Фуше

Фуше отправляется в Дрезден. По пути он ненадолго останавливается в городе Майенсе, где французскими войсками командует маршал Ожеро, герцог Кастильоне. Старый кондотьер с революционным прошлым и бывший член Конвента легко находят общий язык. С видимым удовольствием его светлость герцог Отрантский выслушивает нелицеприятные речи по поводу императора, произносимые его светлостью герцогом Кастильоне. Ожеро утверждает, что французская армия слаба. По его словам, под Люценом центр армии, невзирая на присутствие самого Наполеона, подался назад, а несколько батальонов вообще разбежались в разные стороны. В битве при Вюрцене, пролив целые реки крови, французы добились лишь того, — говорит он, — что заняли неприятельскую позицию и окруженный рвами лагерь союзников. Сражение под Рейхенбахом было неудачно для Наполеона. О союзных войсках Ожеро отзывается кратко, но красноречиво: «мы научили их как нас бить». О том, чем может обернуться для Франции нынешняя кампания в Германии, старый маршал предпочитает промолчать, ограничившись эмоциональным восклицанием: «Что за война!., что это за война! Она покончит со всеми нами!»^{658}.

По прибытии в саксонскую столицу, больше напоминающую военный лагерь, герцог Отрантский встречается с императором во дворце Марколини. Так как, вопреки ожиданиям, Пруссия не была разгромлена, Фуше получил новое назначение: Наполеон «доверил» ему управление Иллирийскими провинциями в качестве имперского генерал-губернатора. Назначая Фуше на должность наместника Иллирии, Наполеон, правда, меньше всего имел в виду сами иллирийские провинции. Назначение герцога Отрантского иллирийским генерал-губернатором, — справедливо писал по этому поводу Вальтер Марков, — было «скорей всего связано с намерением Наполеона после «дела Мале» отправить явно ненадежного человека (т. е. Фуше) как можно дальше от Парижа…»^{659}. Однако прежде чем обосновываться в Иллирии, Фуше должен был заехать в Прагу, где в это время велись австро-французские переговоры. Упоминая в своих воспоминаниях о Пражском конгрессе 1813 года, Бурьенн пишет: «Этот конгресс был следствием сделанного Австрией Наполеону предложения, войти в посредничество между ним и императором Александром для восстановления мира в Европе…»^{660}. Наделе Габсбурги вовсе не ограничивали себя ролью посредников. Австрия собиралась вступить в войну на стороне противников Франции, в связи с чем нельзя было терять ни малейшей возможности отвратить ее от этого гибельного для Наполеона шага.

В своих мемуарах, которые чем ближе к концу, тем меньше внушают доверие, Фуше пишет о том, как по поручению императора в письмах увещевал Бернадота (в ту пору наследного кронпринца шведского) выйти из антифранцузской коалиции, «раскрывая ему глаза» на то, что он превращает себя в марионетку России и Англии, которые стремятся свергнуть Наполеона и восстановить Бурбонов на французском престоле. Фуше сообщает и о том, как он «рекомендовал» самому Наполеону придерживаться более гибкой политики, чтобы успокоить Австрию и лишить ее повода присоединиться к врагам Франции. «Лучшее, что можно сделать, — уверял герцог Отрантский императора, — это заключить мир…». Он призывал Наполеона отказаться от Германии, чтобы остаться в Италии, или же пожертвовать Италией, чтобы удержаться в Германии. В конце своего разговора с ним Фуше якобы сказал о том, что полумиллионная армия союзников легко может вытеснить войска Наполеона из Германии, не дав ему даже времени для возобновления переговоров^{661}. Император был по обыкновению упрям и не желал прислушиваться к советам герцога Отрантского. «Я в состоянии, — говорил он, — дать им (союзникам) еще десять сражений, а всего лишь одной битвы довольно, чтобы привести их в смятение и сокрушить… вопрос теперь не в том, чтобы уступить ту или иную провинцию; на карту поставлено наше политическое могущество, а от этого зависит само наше существование… я рассчитываю, что вы употребите все свои таланты, дабы послужить мне. Я назначаю вас генерал-губернатором Иллирии…»^{662}.

Вряд ли в действительности Фуше удерживал императора от безумной затеи — сражаться со всей Европой, а если даже и удерживал, вряд ли был искренне озабочен судьбами «великой империи». Этого человека всегда интересовала судьба только одной особы — его самого. «Во всем, — писал о Фуше Бурьенн, — он видел одного себя и этому закоренелому эгоизму приносил на жертву и людей и правительства»^{663}.

В Праге герцог Отрантский останавливается всего на 2 дня (19–20 июля 1813 г.); в считанные часы он убеждается в том, что на мирное разрешение спорных вопросов в австро-французских отношениях рассчитывать не приходится. «Конгресс, — вспоминал герцог Отрантский, — представлял собой не что иное, как «дипломатическую игру, которую затевают для того, чтобы оправдать применение силы»^{664}. Фуше все же встречается с канцлером Меттернихом, ведет с ним переговоры, пытаясь заинтересовать австрийскую сторону проектом регентства^{665}.

Меттерних