Футуроцид. Продолженное настоящее

Он испытывает ни с чем не сравнимую радость познания: светлого гумора в нем явно больше, чем темного. Впрочем, в энергичном преображении находится сейчас вся страна. Только что – четыре года назад – трон умершего отца занял молодой тханг Селемаг и за эти четыре года жизнь в Океании полностью изменилась. Вместо старых, осторожных чиновников назначены инициативные, молодые. Вместо прежних удельных правителей-санга приходят новые губернаторы-тхери, во всем отчитывающиеся перед столицей. Отменяются цеховые ограничения на торговлю и производство. Сын теперь не обязан наследовать профессиональное дело отца. Но главное – издан указ о «возвышении каст»: теперь каждый, благодаря личным усилиям, может повысить свой социальный статус. Даже рао и лао могут стать офицерами в армии. Даже безымянный, ничтожный пако, если он проявил мужество и талант, может быть возведен в ранг чиновника. Собственно, сама школа, где учится Элл Карао, учреждена для того, чтобы воспитать соратников нового тханга. В конце концов, если Великий и Единственный Тангулаг создал человека из липкой тины, которая годится лишь как удобрение для полей, то почему бы Великому тхангу не создать просвещенных граждан империи из простолюдинов? Так теперь объясняют эти перемены жрецы.

На судьбе Элла Карао это сказывается самым непосредственным образом. Его соседом по дортуару оказывается некто Кикко, старший сын владельца граверной мастерской, направленный в школу отцом именно в силу указа «о возвышении каст». Кикко-старший, довольно состоятельный человек, жаждет обрести соответствующее социальное имя. Подростки быстро сближаются. Элл теперь часто бывает у приятеля дома и с восторженным интересом рассматривает карты и лоцманские инструкции, которые мастерская печатает для моряков. Вот как, оказывается, выглядит Океания, империя тысячи островов, простертая с запада на восток. Тайком он сравнивает ее с картой, найденной когда-то в пещере, и убеждается, что Океания – это лишь крохотная пылинка в безбрежном пространстве Земли: к северу от нее лежат громадные материки. Неслучайно каждую осень тянутся туда караваны птиц. От этого открытия у него горячо бьется сердце, но наученный горьким опытом он никому об этих мыслях не говорит. Зато у него возникает интересное соображение. Буквы в «пещерной тетради», которую он с собою привез, мелкие и аккуратные, одна к одной, вряд ли их вырезали на гравировальной доске. Подобной точности не может выдержать ни один гравер. А что, если эти же буквы отлить, например из свинца, и закрепить на изложке, которую ставят под пресс? Таким образом можно будет набирать любой текст и он окажется гораздо лучше и точнее гравировального.

Старший Кикко тут же оценивает перспективность данного метода. Дело, конечно, не в том, что набор станет точнее, точность его печатной продукции и так достаточно высока, а в том, что новый способ копирования будет гораздо дешевле. Резать гравировальные доски – адски медленный труд, и основные расходы мастерская несет именно на этой стадии производства. Он решает, что есть смысл попробовать, и через полгода разнообразных экспериментов у них действительно получается четкий и аккуратный текст. Правда, Кикко-старший человек осторожный, и для начала он печатает «Голос Бога», священный канонический свод, над переписыванием которого корпят сотни жрецов, – один экземпляр новой книги он передает во дворец, а второй в храм, подчеркивая, что единственное его желание – распространить по миру мудрость Великого Тангулага. Эффект превосходит все ожидания. Довольны жрецы, поскольку теперь они могут снабдить Священными изречениями каждый приход, каждый гражданин Океании может узреть неискаженное слово бога. Доволен тханг: в каждом поселке теперь будет свой экземпляр имперских законов, которые надлежит исполнять. А каждый полк и каждая боевая эскадра получат аутентичный военный устав. В результате гравировальная мастерская обеспечена заказами на три года вперед, а Кикко-старший, как и члены его семьи, возвышается до статуса лао.

Успех столь очевиден, что Кикко-старший (Кикколао, как он теперь с гордостью именует себя) назначает Эллу постоянное жалованье, и хоть оно крохотное по сравнению с нынешними доходами мастерской, но у Элла впервые появляются свободные деньги.