G.O.G.R. (СИ)

Милицейский начальник сгрузил Кубареву на плечи Серёгина и схватил Ежонкова за шиворот. Ежонков не покалечился, когда падал, однако он был настолько ленив, что поднимался, казалось, два часа, а Недобежкин всё пихал его и ворчал. Серёгин в одиночку дотянул Сабину Леопольдовну до ступенек. Кубарева перебирала своими неуклюжими ногами, семенила вперёд, но казалось, не хотела вперёд и упиралась, стремясь совершить дурацкий побег. На лестнице Пётр Иванович догнал Смирнянского и Сидорова.

— Поймали! — обрадовался Смирнянский. — Эй, Серёгин, ты в курсах, что этот ослик заминировал пещеру?

— Ухь! — фыркнул Пётр Иванович, толкая Кубареву вверх. — Помогите тащить, а то она всё сбежать мылится!

— Она? — изумился Смирнянский и подхватил Сабину Леопольдовну под вторую руку. — Так что, этот «шахид» — чувиха??

— Чувиха, — вздохнул Пётр Иванович. — Поднимаемся.

Они все вылезли из проклятого подвала и выскочили из развалюхи-халупки на улицу, где ветерок мирно качал высоченные сорные травы, а солнце пряталось в рваные облака. Ежонков так хрипло отдувался, будто бы покрыл марафонскую дистанцию, а Сабина Леопольдовна — сидела на траве и рыдала, не прекращая.

— Ну и террорист! — презрительно буркнул Смирнянский, глядя сверху вниз, на эту растрепанную немолодую особу, которая не умеет ни бегать, ни драться, ни… минировать, потому что её бомба до сих пор не взорвалась.

— Это Кубарева, — пояснил Серёгин. — Забацали её в «порчу», наверное…

— Кубарева? — Сидоров не поверил своим ушам и не верил глазам.

Да, Кубарева, конечно, боевая: муженька строила, Серёгина строила, от бомжей отбилась с помощью пылесборника от «Шмеля»… Но чтобы минировать…

— Если забацали — расколдуем! — обнадёживающе заявил Ежонков. — Прямо сейчас могу!

— Вот, черти! — буркнул Недобежкин, счищая пыль со своих брюк. — Не осталось у них больше шестёрок — так они эту Кубареву несчастную оприходовали…

— За-зайцев… — пролепетала Кубарева сквозь слёзы. — Зайцев…

— «Зазайцев»! — передразнил Смирнянский. — Ну и участковый: не то, что оборотень — вервольф!

— Давай, колдуй! — Недобежкин подтолкнул Ежонкова к рыдающей Кубаревой, и только теперь с грохотом взорвалась бомба.

Да там не одна бомба, а штук пять: несколько хороших взрывов потрясли землю один за другим. Земля дрогнула, и кирпичный остов никому не нужного сооружения рассыпался на кусочки и исчез в столпах пыли. Перепуганные птицы взвились в небо и беспорядочно крутились, роняя перья.

— Эй, да они просто ходы зарывают! — догадался Сидоров. — Линять задумали…

— Зайцев в городе, — перебил Пётр Иванович, получив свыше очередную сенсационную догадку. — Надо…

И тут у Серёгина зазвонил телефон…

Глава 127. Отыскался Зайцев

Зайцев внезапно обнаружил себя, сидящим неизвестно где. Он огляделся и ничего вокруг себя не узнал. Какие-то многоэтажные дома возвышались со всех сторон и довлели на беднягу своей массивной громадой. В стороне ревело мириадами автомобилей широкое шоссе, закованное в серый асфальт, воняющее удушливыми выхлопами. Зайцев ни разу в своей жизни не бывал в городе — самое дальнее его странствие закончилось в селе Красное, в Краснянском РОВД. Но, глянув на расстилающийся пред ним «урбанистический пейзаж», Зайцев сразу сообразил, что находится совсем не в родных Лягушах, и даже не в Красном, а… неизвестно где.

Он сидел в мусорном баке прямо на мусоре и выглядывал из него, словно суслик из норы. Из подъезда ближайшей многоэтажки выползла дородных размеров дама в неприлично цветастом халате. В обеих своих толстых руках она тащила по увесистому пакету, набитому пищевыми и непищевыми отходами. Лёгкий ветерок обдувал её шарообразную, щекастую голову, покрытую синими термобигуди. Дама прошествовала к баку, шаркая своими сиреневыми растоптанными тапками, и занесла первый пакет, намереваясь выбросить из него всё содержимое Зайцеву на голову.

— Ээээ, — заволновался Зайцев, не желая быть погребённым под всеми этими пищевыми и непищевыми отходами.

Дама скосила вниз свой маленький, густо подведенный глазик, пару раз моргнула, всматриваясь в ту субстанцию, которая вздумала подать голос из мусорного хаоса. Она так всматривалась минуту, или две, не более, а как только эти минуты истекли — скривила напомаженные пухлые губки и фыркнула с львиной долей сварливого презрения:

— Тю, бомжара! Гадость какая! Упился до полосатых веников, чёрт с тобой!

Завершив тираду, дама набрала в рот побольше слюней и плюнула, нацелившись в Зайцева. Он чудом увернулся от её плевка, а то бы затонул. Видя, что промазала с плевком, дама перевернула пакет и вывернула всё его содержимое, обсыпав Зайцева с головы до ног. А потом — швырнула второй пакет, попав Зайцеву по макушке.

Сбитый этим пакетом, который оказался достаточно тяжёл, Зайцев барахтался на дне бака, словно перевёрнутый жучок, а дама, празднуя победу, отряхнула белы ручки, развернула корпус и поплыла назад к подъезду.