GA 122 - Мистерии Библейской истории творения

На толкование это потрачено масса труда, и можно сказать, если ближе познакомиться со всем этим, что ни к каким исследованиям — ни естественнонаучным, ни к историческим — не приложено такого баснословного прилежания, как именно к этому богословскому толкованию Библии в XIX веке, которое наполняет нас чувством глубокого трагизма и искренней жалости. То, назначением чего было знакомить человечество с самыми высокими духовными событиями, потеряло связь с этими духовными источниками. Это все равно как если бы кто сказал: «Во второй части «Фауста» — например, в том месте, где говорит Ариэль — мы видим совершенно иной слог, нежели в первой его части с его подчас топорными стихами. Поэтому невозможно, чтобы обе части «Фауста» были бы написаны одним и тем же лицом, и Гёте, следовательно, должен быть мифической личностью». Результат этой баснословной работы и поразительного прилежания, именно благодаря пренебрежению оккультными источниками, самым трагическим образом стоит на том же уровне, как отрицание существования Гёте на том основании, что не допускается возможность, чтобы одна и та же личность стилистически могла быть автором первой и второй части «Фауста». Здесь перед нами глубокий трагизм человеческого существования. И мы поймем, как сама необходимость подталкивает человеческие души вновь к источникам духовной жизни. Познание Духа станет возможным лишь тогда, когда люди начнут опять искать живой Дух. И со временем они несомненно будут искать его, ибо непреодолимое стремление к нему заложено в душе человека. Уверенность в том, что стремление это присуще человеческой душе, что оно заставляет человека всем сердцем искать свою связь с духовными источниками, и приведет его, наконец, к пониманию истинных основ религиозных памятников, — эта уверенность есть та сила, которая воодушевляет нас в нашей антропософской работе. Проникнемся поэтому такой уверенностью — и мы в этой области, которая должна вести нас к духовной жизни, пожнем добрые плоды.

ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ

Мюнхен, 23 августа 1910 г.

При попытке уяснить себе бытие, мы всегда идем по стопам развития этого бытия, и мы уже неоднократно имели случай убедиться в том, как все окружающее нас, все доступное нашему наблюдению укладывается в понятие развития. Мы должны привыкнуть расширять это представление о развитии и распространять его также на такие области, в которых современное сознание еще не видит развития. Так, например, теперь еще мало думают о действительном развитии в области душевной жизни человека. Правда, внешним образом о таком развитии говорят, поскольку оно столь наглядно выступает, например, в индивидуальном бытии человека между рождением и смертью. Но относительно всего человечества такое развитие понимается сейчас как подъем из низших животных состояний. А затем, следуя по этому пути, приходят к выводу, который даже при современном уровне знания в этой области можно назвать довольно фантастичным: будто высшее просто так развивается из низшего, будто человек просто развился из животного. Конечно, в настоящем цикле лекций я не могу подробно излагать — как я это делал уже неоднократно, — что наше человеческое сознание, чтобы стать таким, каково оно в настоящее время, должно было пройти через длинный и сложный ряд эволюционных этапов и что нашей настоящей форме сознания и душевной жизни предшествовала совершенно иная форма. Эту предшествующую форму сознания мы часто называли ясновидящим сознанием низшего порядка. Наше современное сознание ведь дает нам представления о внешнем предмете путем внешнего восприятия. А то иное сознание, предшествовавшее нашему настоящему, мы можем лучше всего изучить, если обратим свой взор к старому лунному бытию.