GA 235. Эзотерическое рассмотрение кармических связей. Том I - Образование кармических сил

Как уже сказано, мы сегодня предварительно познакомимся с ним, а в особенности я хочу показать вам те вещи, которые могут привести духовнонаучного исследователя к связям, являющимся предметом нашего завтрашнего рассмотрения.

Гарибальди — это личность, чье участие в жизни всего XIX столетия представляется чрезвычайно значительным. Гарибальди, родившийся в 1807 году, продолжал играть выдающуюся роль во второй половине XIX столетия.

Это уже характеризует его как интересную личность, особенно если учесть, какое тогда — в конце XIX века — было время.

Обратимся же к духовно существенным чертам жизни Гарибальди. Он был сыном бедного человека из Ниццы, служившего матросом. Ребенком Гарибальди питал мало склонности к тому, что дает человеку общепринятое воспитание; он вовсе не был хорошим учеником, но питал живой интерес к самым разным человеческим делам. То, что тогда преподавалось в школе, побуждало мальчика отлынивать от занятий в классе и болтаться где–нибудь вне школы. Но если ему попадалась какая–нибудь книга, привлекавшая его интерес, то он мог подолгу не отрываться от нее, несмотря на то что он несравненно больше любил бродить по лесам и морскому побережью, чем слушать то, как школьный учитель старается на свой лад показать детям окружающий мир. Тогда он мог подолгу лежать спиной на земле, животом к солнцу, забыв о еде и полностью углубившись в свою книгу.

Но больше всего Гарибальди интересовал все–таки сам окружающий мир. Он рано приобщился к профессии своего отца и стал принимать участие в морских плаваниях, сначала как подручный, а потом как полноправный моряк; он много раз бороздил на кораблях Адриатическое море, испытав при этом все то, что было еще возможно в первой половине XIX века. Ведь это было то время, когда либерализм и демократия еще не успели втиснуть морскую жизнь в жесткие схемы своих полицейских правил, когда человеческая жизнь еще могла протекать сравнительно свободно. И Гарибальди еще мог более или менее делать все, чего он сам хотел, хотя при этом три или четыре раза корабль брали на абордаж морские пираты и он попадал к ним в плен. Однако Гарибальди был не только гениален, но и хитер, так что ему каждый раз удавалось ускользнуть — и притом ускользнуть очень быстро.

Так подрастал Гарибальди, все время странствуя по белу свету, — как было сказано, я хочу сегодня дать не биографию, а только привести отдельные характерные черты, которые завтра смогут послужить основой для более существенных наблюдений — и вот однажды ему довелось получить совсем особенное по своей жизненности впечатление от того, что могло подействовать на него так сильно как раз вследствие его собственного внутреннего отношения к окружающему миру. Однажды, когда он уже стал достаточно взрослым, отец взял его с собой на берег, и случилось это как раз в Риме, откуда он потом увидел Италию. И то, как Гарибальди увидел Италию из Рима, особенным образом затронуло его душу. Ведь прежде, когда Гарибальди в компании моряков плавал по морю, он видел в них людей, которые были по характеру деятельными, но вместе с тем не имели никаких определенных интересов и жили как во сне» оставаясь равнодушными к обстоятельствам эпохи. Они порой производили на Гарибальди впечатление, доводившее его до отчаяния: ведь у этих людей не вызывало никакого энтузиазма то истинно человеческое, что с ранних лет гениально проявилось в его душе.

И вот во время сошествия на берег в Риме через душу Гарибальди прошло, я бы сказал, некое видение, которое предначертало ему его позднейшую роль в деле освобождения Италии. А вследствие прочих условий своей жизни он стал в первой половине XIX века тем, кем как раз в то время было легко стать: фанатичным антикатоликом, антиклерикалом и фанатичным республиканцем. Гарибальди стал человеком, который поставил себе целью сделать все что можно, чтобы добиться счастья для людей, и который действительно решил этого добиться.

После того как он принял участие во всевозможных движениях, которые имелись в Италии уже тогда, в первой половине XIX века (то были движения, ограниченные тесным кругом лиц), ему довелось, когда ему было уже, я думаю, около тридцати лет от роду, прочесть свое имя в газете. В то время прочесть свое имя в газете означало нечто гораздо большее, чем теперь. Однако судьба проявилась при этом для Гарибальди совершенно особым образом, ведь то, что он прочел, было публикацией его смертного приговора. Таким образом, он впервые прочел о себе в газете, когда там был опубликован вынесенный ему смертный приговор. Какая характерная черта биографии! Далеко не всякому человеку доводится пережить нечто подобное.