Гадалка для холостяка

— Ты учишься на коммерческом? — но он возвращается, а у меня ухает сердце.

— Да, я учусь на коммерческом и плачу за учебу сама.

— Поэтому ты работаешь официанткой в том баре?

— Я больше там не работаю, — потупив взгляд, смотрю на разодранную бумажную салфетку. Я даже не заметила, как разорвала ее в хлопья. — Уволилась.

Решаю поднять глаза, потому что тишина напрягает. Миронов молчит и задумчиво меня разглядывает. Я не знаю, о чем он думает. Его лицо не читаемо.

— Почему? — внезапно спрашивает.

— Поняла, что это не мое, — гордо вскидываю подбородок. Рассказывать о том, что меня уволили из-за того, что я проехалась подносом по уху племянника гендира — еще более выглядеть жалкой.

— Хорошо, — кивает Миронов.

В смысле хорошо?

Что хорошо, когда мне светит перспектива отчисления?

Мы смотрит друг другу в глаза. Очень долго, как мне кажется.

Илья постукивает пальцами по столу и о чем-то усердно думает.

Я думаю о том, что мне без него будет плохо.

Почему я об этом думаю, когда он сейчас здесь и со мной?

Вздрагиваю, когда неожиданно из моего рюкзака начинает вопить бешенная кудахчущая индейка.

Этот рингтон я установила на телефон Белладонны.

Миронов хмурит лоб, пока я извиняющимся видом лезу в рюкзак, в котором, как всегда, не могу найти его сразу. На этот жуткий звонок обращают внимания посетители ближайших столиков, а я покрываюсь красными пятнами от стыда. Заглядываю в рюкзак и нахожу трезвонящий телефон, на экране которого высвечивается имя моей клиентки.

Вспоминаю, что звонила ей на днях.

Я вообще всю неделю обзванивала своих прошлых клиентов и некоторым врала, что видела на них порчу. Просто мне нужны деньги. Мне очень нужны деньги, и я вызваниваю клиентов, чтобы хоть кого-то затянуть к Белладонне.

Нажимаю «сбросить» и выдыхаю.

— Извини, — виновато пожимаю плечами.

Миронов ничего не отвечает, смотрит на часы и встаёт:

— Поехали.

* * *

— Решетникова, за последний триместр нужно платить единовременно. Такое правило, — невозмутимо сообщает женщина средних лет в коммерческом отделе.

— Но в том году я платила за каждый месяц и…

— Яна, ты меня слышишь? Есть положение, утвержденное с этого года. Если тебя что-то не устраивает, сходи в деканат.

Внутри меня холодеет. Впиваюсь наглухо подстриженными ногтями под кожу.

Я не вывезу. У меня нет денег платить за три месяца. У меня нет денег заплатить даже за один.

— Ян, нет возможности заплатить сразу? — понимающе спрашивает бухгалтер. Оны выглядит сочувствующе и без презрения.

Закусив губу, отрицательно кручу головой.

— Слушай, серьезно, сходи к декану. Ваш Ерохин понимающий мужик. Может, договоритесь, — участливо советует женщина.

— Хорошо. Спасибо, — киваю я.

Я несусь в деканат быстрее, чем в столовую за свежими булочками.

Маленькая надежда не дает окончательно опустить руки. Но когда секретарь говорит о том, что наш декан уехал на какую-то учебу и его не будет две недели, а его зам, как оповестила девушка, не решает денежные вопросы, эта надежда разбивается о скалы моей безысходности.

Домой я иду с саднящим чувством тревоги…

Я в полнейшем отчаянии…

Глава 34. Сойти с ума...

— Яна, Ян, — поворачиваю голову к Авдею, который в последнее время мне стал противен до невозможного. Я и раньше не питала к нему симпатии, сейчас же он стал невыносим катастрофически. — Возьми, — протягивает что-то квадратное и жутко вонючее. — Я сам его сварил. Для тебя, — краснеет Мавдейкин.

Брезгливо смотрю на брусок… кажется… мыла, в котором в самой середине с ужасом на лице застыла то ли муха, то ли шмель. Омерзительно.

— Спасибо, — рассеянно благодарю, боясь притронуться к мылу, перевязанному ленточкой, чтобы мои пальцы не провонялись зловонием, подавляя рвотный позыв.

Вновь утыкаюсь в экран телефона и вожу глазами по вчерашнему последнему сообщению Миронова с пожеланием добрых снов. Сейчас у нас лекция по наладкам технологического оборудования, но мои мысли заняты не ею, а господином Мироновым, который в данную минуту находится в этом же корпусе и читает лекцию второму курсу.

Я выучила наизусть его расписание. У него немного занятий, и я знаю каждую его пару.

Я сошла с ума. Поехала крышей, потому что думаю о том, что какая-нибудь привлекательная студентка строит ему глазки с первой парты.

Ничего не могу с собой сделать.

Я ревную.

В этом несложно признаться и, кажется, так проявляются настоящие чувства, в которых я уверена. В своей влюбленности я уверена.

Когда вчера Илья позвонил мне вечером, сдержав слово доцента, я писалась кипятком от счастья. Лежа на проваленном диване, я глотала слюни от тембра его голоса, который ласкал мое ухо.

Он хотел увидеться. Вновь просил адрес, но я была занята. Желание увидеть Илью было сильнее чувства голода, но ко мне вечером приходила та самая клиентка, которая звонила вчера в обед. Я не могла ее не принять. Мой холодильник покрылся льдом. Это он так плачет, потому что в нем пусто. Мне нужны деньги хотя бы для того, чтобы завтра в день своего рождения у нас с кошаком была гречка с тушёнкой в качестве праздничного ужина.