Гадалка для холостяка

Врезаюсь плечом в дверной откос, не различая ничего не своем пути. Тяну Яну за руку, нетерпеливо толкая дверь в спальню. Я не буду заниматься с ней сексом на столешнице в кухне, в прихожей у стены или на диване.

Только в постели. В моей.

А потом на столешнице, в прихожей, да хоть на потолке…

Миронов, ты действительно собрался спать со своей студенткой?

Да.

Мой ответ не требует времени на раздумывания. Я собираюсь с ней спать, просыпаться и засыпать. Сложно сказать, когда возникла эта потребность, но она уверено двигает первый ряд первичных потребностей в пирамиде Маслоу.

Хлопнув в ладоши, по периметру моей спальни зажигается ночная подсветка. Полумрак, как ничто иное, делает атмосферу нужной, настроенной, разжигая своей таинственностью, распаляя загадочностью и позволяя быть смелее, но в то же время дает возможность видеть.

Яна замирает посередине комнаты и смотрит на постель.

— Мы … это будем делать здесь? — настороженно спрашивает.

Это…

Багровые щеки выразительно напоминают, насколько молодая моя любовница. Смущение и краска её лица велят мне притормозить, но затуманенный похотью мозг чихает на это.

Подхожу близко к девушке и беру миловидное лицо в руки. Притягиваю к себе и целую так, как получается только с ней: искренне, глубоко, без остатка, с мурашками.

— Где ты хочешь? — с трудом оторвавшись, заглядываю в дурманные глаза. В них пелена желания и возбуждения.

— Наверное… здесь… будет удобнее, — заторможенно выговаривает.

Перекидываю волнистые волосы на левое плечо и алчно впиваюсь в атласную кожу шеи зубами. Слегка прикусываю. Робкий визг натягивает во мне выдержку и волю. Эта девчонка даже не представляет, какую имеет надо мной власть. И я готов встать на колени.

Сгребаю ее всю. Она тонет в моих объятиях.

Укладываю на постель и накрываю собой.

Ее испуганные глаза мечутся по моему лицу. Пальцы впиваются мне в плечи, и я чувствую боль. Которая заводит. Так же, как этот боязливый робкий зверек подо мной.

Тянусь к губам.

Я не могу ими насытиться. Их постоянно мало.

Оглаживаю бедро, обтянутое тканью платья.

— Илья… — прерывает поцелуй, — я… — смотрю на нее осоловело, — я хочу тебе кое-что сказать, — тушуется.

Шумно выдыхаю рядом с ее ухом и утыкаюсь в простыню лбом. Я надеюсь, она не хочет сказать, что у нее женские дни или что-то в этом роде. Потому что, черт, но даже это меня не остановит.

Усмехаюсь себе.

Я поехал крышей.

Совершенно точно чокнулся и залип на своей студентке.

Поднимаюсь и смотрю в глаза, давая понять, что весь внимание. Яна облизывает губы, не решаясь начать. У меня начинают трещать терпение и резинка трусов.

— Ян? — подталкиваю.

— Эмм… Илья… это будет не больно? — выпаливает. — Ну … эмм… знаешь, я не люблю ходить к женским врачам, мне неприятно и больно… нууу… эмм… это будет не так? — скрючивает жалостливую гримасу.

Приподнимаюсь на локтях и усиленно заглядываю в глаза, пытаясь в них найти ответ, не ослышался ли я.

Хмурюсь. Мы не настолько пьяны, чтобы нести подобную чушь.

Я вот сейчас ни черта не понял. Она про что?

— У тебя какие-то физиологические особенности? — ничего иного на ум не приходит. — О чем я должен знать?

— Ну… если считать девственность физиологической особенностью, то да.

Тишина, которая давит на уши, нарушается скрежетом моих дум. Чувствую, как профдеформация сужает очко. Я ни хрена не доцент, раз так тупо и долго соображаю.

Яна — девственница?

— Ты девственница? — переношу вес тела на локти. Смотрю вниз под себя, будто внизу ее живота горит табличка с надписью «Не трогать руками! Тут девственно и чисто».

Не дожидаясь ответа, скатываюсь с девчонки на бок, боясь раздавить хрупкое тельце.

— Это проблема? — Яна садится и поправляет полы платья, обиженно надув губы.

Отворачивается. Она не выглядит набивающей себе цену или наигранной. Лживой она тоже не выглядит.

Опускаю стопы на пол, сжимаю голову в руках. Выдыхаю сквозь зубы.

— Илья, для нас это проблема? — повторяет вопрос, который замер в комнате тучей. Я… черт… я не знаю. Я никогда доселе не имел отношений с девственницами. Все мои женщины были опытными и раскованными. Даже мой юношеский опыт был с леди на пять лет старше меня. — Тебя испугала моя девственность? — давит, не давая возможности собраться с мыслями.

Черт, да.

Меня это пугает.

Это надо… ну не знаю... как-то подготовиться или не надо… блин, это ответственность и… трынцец, блин.

Встаю и расхаживаю по комнате, чувствуя, как весь сексуальный запал спадает на нет.

— А ты уверена… что… не ошибаешься? — делаю неопределенный взмах рукой, сотрясая воздух.

Яна смотрит на меня как на дебила.

— Миронов, ошибаться можно в твоих задачах, — складывает руки на груди.

Черт. Провожу рукой по волосам.

— А как же ты… — блииин, походу я несу какой-то бред. Спрашивать о том, как она дожила до такого возраста нетронутой и чистой — кретинизм чистой воды.

— Лучше заткнись, — фыркает Яна.

Согласен.

Я несу чушь. Просто у меня профанация и полное искажение реальности. Не думал, что в мире есть девушки, способные сохранить свою девственность до двадцати двух лет.