Гадюшник

— И вы рассчитываете, что я вам поверю? — презрительно фыркнула Сара. — Да вы же лгали мне с первой минуты нашего знакомства.

— Знаете что, Сара, — в голосе Баррингтона зазвучали металлические нотки, — все это слишком далеко зашло…

— Это уж точно. Масами мертва, Данте тоже, а там и моя очередь, если не поберечься. Ладно, оставим это. Я прошу ответить только на один вопрос: почему никто не арестован?

— Не так-то это просто, — медленно и отчетливо заговорил Баррингтон. — Пока еще не время… не хватает некоторых улик.

У Сары лопнуло терпение:

— Но вы же с самого начала говорили, что не хотите доводить дело до суда. Так в чем же проблема?

— Ну что ж, если на то пошло, — засмеялся Баррингтон, — то вы и есть эта самая проблема. Вы ведь по уши в этом деле, а, Сара? Нам все известно насчет трех миллионов, да и не только, есть и еще кое-что. Не потому ли вы мне не все выложили, кое-что утаили? А мне и шагу не ступить, пока все не узнаю. Не могу же я действовать в одном случае так, а в другом иначе. Если я выдвину обвинения против Катаньи, то и все те, кто с ним связан, тоже окажутся под колпаком. Стало быть, и вы вместе с другими. Правда, этого можно избежать, но для начала надо потолковать. Теперь ясно? До тех пор, пока вы не скажете, где находитесь, и не ответите на кое-какие вопросы, до тех пор, пока вы сами на это не согласитесь, у меня связаны руки. И на вашем месте я бы особенно не хорохорился — вас не назовешь идеальным, беспорочным свидетелем.

Сара молча слушала Баррингтона, испытывая смешанное чувство страха и возмущения. Баррингтон, видно, решив, что зашел слишком далеко, заговорил мягче:

— Знаете, Сара, самое лучшее — собраться и все спокойно и здраво обговорить. Согласны?

— Боюсь, уже поздно, господин президент.

Сара повесила трубку и погрузилась в молчание. Она заставляла себя сохранять хладнокровие, вновь и вновь проигрывая в уме разговор с Баррингтоном в поисках хоть какого-нибудь намека на то, что происходит на самом деле. Нет, с какой стороны ни подойди, пассивность Баррингтона совершенно необъяснима. Точно так же, как и то, что он отказывается толком объяснить ей, что к чему. А теперь вообще шантажом занялся. Короче — перешел в стан врагов.

Сара прекрасно понимала смысл его угроз. Да только ничего он не получит. Доказательств-то у него никаких. Идиот. Неужели он сам не понимает, что после всего того, что он с ней сделал, любые угрозы совершенно бессильны. А у нее теперь есть улики. И она пустит их в ход.

Лицо ее посуровело. Всего доброго, господин президент, и пусть вам сопутствует удача.

Джейкоб и Джек молча наблюдали за постоянно меняющимся выражением лица Сары. Она кратко пересказала свой разговор с президентом.

— Ну что ж, у него была последняя возможность, ведь так?

Мужчины молча кивнули, что как бы послужило сигналом к введению в действие запасного плана. Сару охватило лихорадочное возбуждение.

Она потянулась к папке, вытащила продолговатый конверт и положила его на стол лицом. На конверте стремительным почерком были написаны имя и адрес:

«Хилтону Скадду

«Таймс»

Вирджиния-стрит, 1

Лондон, E1, 9В, Д».

Все готово. В конверте — письмо, написанное Сарой еще вчера: разоблачение Катаньи, ее собственная роль в этом деле, улики. Джейкоб привез сюда ленты с записями. Сара переписала их и смонтировала все, имеющее отношение к делу, в связную запись. Теперь, переговорив с Баррингтоном, она сделала приписку к тексту. Покончив с этим, Сара вытащила записную книжку, нашла нужный номер, набрала его и принялась терпеливо ожидать. На двенадцатом гудке в трубке зазвучал голос Хилтона Скадда.

Сара дружила с ним вот уже больше семи лет. Они вместе учились в Кембридже, где Хилтон, делая вид, будто изучает биохимию, на самом деле занимался только университетской газетой. Это был энергичный, славный и на редкость привлекательный мужчина ростом за шесть футов, довольно худощавый. Мускулы накачивать, считал он, дело водителей грузовиков. На голове у него была густая шапка темных волос, аккуратно подстриженных сбоку и сзади, но весьма картинно падающих на лоб.

Сара представилась, получив в ответ длинную тираду, состоявшую в основном из разного рода упреков. Наконец ей удалось прервать этот поток.