Гадюшник

Я в этом деле играла роль тайного агента, действующего по заданию президента Английского банка. Он, в свою очередь, работает на пару с кем-то еще, с кем именно — не знаю. Не исключено, со спецслужбами. Так или иначе, свое дело я сделала, назвала имена, раздобыла улики, но они почему-то бездействуют — ни арестов, ничего. Аферисты и убийцы на свободе. У меня осталась единственная надежда, что ты напечатаешь это и все выплывет наружу. Тогда я им буду не нужна, разве что решат отомстить».

На следующей странице было описание дела и перечень участников. В приписке говорилось о возможном участии мафии.

Стамп и Скадд обменялись взглядами. Глаза у обоих горели. Стамп открыл ящик и извлек кассетник. Оба напряженно вслушивались в разговоры, записанные на пленку. Затем Стамп положил кассеты и письмо обратно в конверт и запер его в небольшой настенный сейф, висевший у него за спиной.

На виске у Стампа билась жилка.

— Роскошная история: секс, коррупция, смерть, и следы ведут в итальянские коридоры власти, в Сити, на Среднидл-стрит; возможно, замешаны спецслужбы; аферисты богаты как Крез; Сара Йенсен в бегах.

Хилтон потер глаза и спросил, ни к кому не обращаясь:

— Ну и каковы наши действия?

Клемент поднялся, обошел вокруг стола и с горящими глазами изо всех сил вцепился Хилтону в плечо.

— Как что? Будем печатать. Пиши статью. Посмотрим, каков будет отклик. Но пока пусть никто ничего не знает.

— А ты что собираешься делать? — ухмыльнулся Хилтон.

— Я? Я, — с невинной улыбкой ответил Стамп, — проверю эти записи. А вдруг фальшивка?

Хилтону это явно не понравилось.

— Надо поберечь собственные задницы, — промычал уже вслед ему Стамп.

Записи проверили, они оказались подлинными. Хилтон уже вовсю работал над статьей, когда доставили еще одну бандероль.

Ее привез мотоциклист, одетый с ног до головы в черное. Это был племянник Кэрол Абрахамс. Даже лица не разглядишь, говорил потом Лерой Грей, принявший и зарегистрировавший посылку.

Только через час он заставил себя подняться и отнес бандероль Хилтону. Увидев характерный почерк, тот так и подскочил на месте, схватил пакет и помчался к Стампу, который в это время проводил совещание. Стамп перевел взгляд со Скадда на конверт, затем обратно и отпустил четверых журналистов, рассевшихся за столом для совещаний. Те с некоторым недовольством поплелись к двери.

Хилтон сел напротив Стампа, вскрыл пакет и перевернул его над столом. Оттуда вывалились несколько кассет и пленок с записями. Скадд на всякий случай сунул в конверт руку — нет ли чего еще? — и вытащил письмо. Он было весьма лаконичным: посмотрите, послушайте и действуйте, как сочтете нужным.

Стамп задернул шторы на застекленных стенах, взял кассету с записью и вставил ее в видеомагнитофон, стоявший рядом с телевизором на углу стола.

Мелодичный женский голос назвал по-итальянски время и место действия: 26 октября 1992 года, два сорок пять, Рим.

Экран осветился, и ясно проступили очертания комнаты. Это была спальня. В ней двое. Один — президент Итальянского банка Джанкарло Катанья. Другая — не известная Стампу и Скадду брюнетка лет тридцати, писаная красавица.

Они занимались любовью. Страстно и самозабвенно. Первая запись была целиком посвящена этому свиданию. Четыре другие сделаны в Лондоне, Нью-Йорке, Женеве и Эль-Рияде. На пятой, наконец, запечатлен разговор неизвестной с Катаньей. Со стороны первой это был чистый шантаж. Скадд, немного говоривший по-итальянски, переводил. Если Катанья откажется от сотрудничества, эти записи будут переданы его жене. В обмен на молчание Катанья согласился давать информацию о финансовой политике стран Семерки и Европейского сообщества, как, например, изменения процентных ставок, интервенции ведущих банков на валютных рынках и так далее.

Последующие разговоры отличались краткостью и деловитостью. Катанья просто говорил, что надо скупать фунты стерлингов, доллары, лиры или какую-либо иную валюту.

Стамп выключил видеомагнитофон, провел рукой по жесткой шевелюре и тяжело вздохнул, словно переживая увиденное и услышанное. Он поднялся и начал мерять шагами кабинет.

— Да, ничего себе история. Только вот как ее напечатать? Шум поднимется страшный. Итальянцам-то что, они к таким вещам привыкли — просто очередной скандал. Но у нас это немного иначе. Да и вообще, с какой стороны ни подойди к этой истории, от нее воняет. Глава одного из крупнейших коммерческих банков оказывается жуликом, президент Английского банка вступает в сомнительный альянс со спецслужбами. Они вместе засылают, потом бросают на произвол судьбы, а теперь вроде укрывают где-то своего агента. Улик полно, а арестов — ни одного. В общем, даже для этой публики дело гнусноватое. Никому не хочется, чтобы оно дошло до суда. Какое-нибудь частное определение было бы больше в их стиле, только ведь, похоже, и его нет: никаких внезапных отставок «по состоянию здоровья», никаких слухов о возможных кадровых переменах. Ничего не понимаю, а ты?

Скадд покачал головой.