Гадюшник

Джейкоб ушел на кухню. Сара потянулась было к диктофону, но тут же заставила себя перевести взгляд на Руби, которая вползла в комнату через узкую щель в двери и теперь терлась о ее ноги. Сара взяла кошку на руки, села в огромное, обитое цветным ситцем кресло и принялась поглаживать ее по мягкому меху. Руби выгнула спину и довольно заурчала.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем наконец вернулся Джейкоб с подносом, на котором покачивались заварной чайник, чашки, сахарница и молочник. Джейкоб поставил поднос рядом с диктофоном и принялся церемонно разливать чай. Саре на мгновение вспомнилось детство — Джейкоб каждый день поил их с Алексом чаем, когда они возвращались из школы.

Сара сказала Джейкобу про открытку. Они немного повспоминали Алекса и Эдди, гадая, где бы те могли теперь быть. С каждым произнесенным словом у Сары на душе становилось все муторнее. Допив чай, они как по команде потянулись к диктофону.

— Мой друг прислал вчерашние и сегодняшние записи. Наговорено немало, — заметил Джейкоб. — Далеко не все имеет отношение к делу. Я тут отметил, что нам нужно, и списал номера со счетчика на диктофоне.

Сара улыбнулась. Она и забыла, какой Джейкоб пунктуальный.

— Эта запись сделана в квартире Карлы в воскресенье вечером. — Джейкоб нажал кнопку воспроизведения.

Зазвучал голос Мэттью Эрнотта:

— Итак, завтра у них встреча.

Донесся негромкий звон вилок и ножей. Похоже, ужинают.

— Угу, — с полным ртом промычала Карла.

— Никак не могу понять, отчего не было никаких сообщений в прессе. — Снова Эрнотт. — Постарайся вспомнить, может, все-таки он сказал, отчего такая срочность.

— Слушай, Мэттью, — нетерпеливо прервала его Карла, — мы ведь уже сто раз об этом говорили. Он позвонил в прошлую пятницу и сказал только, что на понедельник назначена встреча. Созывают ее немцы, в чем дело, не говорят, герр Мюллер, или как его там, сказал только, что не хочет обсуждать это по телефону, но прибыть надо обязательно. Вот и все, слово в слово. Хватит с тебя наконец?

На какое-то время наступила тишина, слышно было только, как звякают ножи и вилки. Затем Эрнотт, пережевывая что-то, заговорил вновь:

— Но согласись все же, что выглядит это немного странно. Ведь обычно о таких конференциях появляются сообщения в прессе, причем задолго до их проведения, разве что возникают какие-то чрезвычайные обстоятельства, требующие срочного обсуждения. — Снова пауза, и снова голос Эрнотта: — Как тебе показался его голос? Нервничал, или как?..

Карла только фыркнула:

— Да ничего подобного, говорил, как обычно, — будто я его злейший враг. А ты на что рассчитывал?

Вопрос повис в воздухе. Саре представилось, как Эрнотт в обычной своей манере театрально пожимает плечами. Затянувшуюся паузу оборвал его голос:

— Ну, не совсем так. Скорее уж это любовь-ненависть. — Целая гамма чувств: ирония, ревность, подначка. — В общем, кое-что меня тревожит. Надеюсь только, что к нам это не имеет отношения. — Полувопрос, полуутверждение. Лента всего донести не могла, но Сара словно физически почувствовала, как там, далеко от нее, возникла некая напряженность. На сей раз подозрительно заговорила Карла:

— Что ты, собственно, имеешь в виду?

Очередная пауза. Наконец Эрнотт ответил — ровно, спокойно, словно тщательно подбирая слова:

— Хотелось бы надеяться, что никто его ни в чем не подозревает. Потому что иначе следы непременно приведут к нам, разве не так?

— Неужели ты думаешь, что он проговорится? — презрительно бросила Карла. — Тогда ведь все вылезет наружу, в том числе и наша с ним история. Жена подаст на развод, и это будет для него настоящим ударом. И мы тоже будем молчать, так чего же ты суетишься? — Теперь голос Карлы зазвучал настороженно.

— Это ты суетишься.

Карла возмущенно хрюкнула, но Эрнотт не дал ей и слова сказать:

— Слушай, давай закончим этот спор. Видишь ли, в последнее время кое-что произошло.

— А именно? — подозрительно спросила Карла.

Эрнотт, похоже, заколебался, видимо, вновь опасаясь насмешек.

— Пару недель назад к нам поступила эта девица, ну, ты ее знаешь, Сара Йенсен. Она далеко не дура. Я прямо-таки чувствую, что она следит за каждым моим шагом. Что-то меня в ней настораживает.

— Ты что же, хочешь сказать, что все эти две недели она не спускала с тебя глаз, а потом позвонила своему приятелю герру Мюллеру? Знаешь, не смеши меня.

Эрнотт смущенно откашлялся и замолчал. Потом заговорил снова:

— Ладно, мне пора на работу. Увидимся.

Джейкоб остановил запись и повернулся к Саре. Оба, явно заинтригованные, многозначительно подняли брови. Сверившись со своими заметками, Джейкоб снова включил запись.

— Это — вчерашняя. Двенадцать часов дня.

Приветствие, затем просят позвать к телефону Карлу и, убедившись, что она на проводе, что-то быстро говорят по-итальянски. Джейкоб вопросительно взглянул на Сару:

— Я решил, это может быть что-то важное. Ты вроде немного занималась итальянским, в Перудже, кажется?

— Было дело, — кивнула Сара. — Правда, давно, семь лет назад, но кое-что еще помню.