Гадюшник

Сара крепко зажмурилась, пытаясь отвлечься от шума вокруг и сосредоточиться. Она решила продолжать игру.

Скарпирато сидел как пришитый к стулу, не отрывая глаз от экрана. Дым от сигары струйками поднимался к потолку. Словно силой одного лишь взгляда он хотел придать рынку новый импульс. Уилсон и Эрнотт, устроившись напротив, дружно старались уговорить шефа кончать с этим делом. Резко выбросив руку вверх, он заставил их умолкнуть: ни дать ни взять царь Кануте, глухой к любым мольбам. Сара молча наблюдала за происходящим.

В четыре часа она решила, что пора продавать, и позвонила Макдермоту:

— Джонни, что там у тебя?

— Плюс еще одна сотая.

Сара продала свои фунты и стала за два часа богаче на сорок тысяч долларов. Ее первые нечистые деньги. Она попыталась понять охватившее ее новое ощущение: какая-то стылость, нечто ирреальное, словно кожу меняешь. Перейден еще один рубикон. Она одернула себя: да, преступление совершено, но во имя закона. Непрошенно замелькали в голове обрывки воспоминаний. Она прогнала их.

Скарпирато увидел, что Сара прекратила игру, и решил последовать ее примеру. Повернувшись к Эрнотту, Уилсону и Йенсен, он велел закругляться со всеми сделками — и фьючерсными, и краткосрочными. Все трое мгновенно потянулись к телефонам. Через две минуты можно было подвести итог: прибыль составила 6 миллионов 800 тысяч долларов.

Маклеры заполнили формы и, обмениваясь довольными улыбками, откинулись на спинки стульев. Напряжение спало, наступила эйфория. Сара поддалась общему настроению. Наслаждение было сродни сексуальному. У всех немного шла кругом голова, все торжествовали победу. Выключив компьютеры, компания отправилась в ресторан «Корни энд Бэрроу» на Олд-Броад-стрит отметить успех.

На виа Аппиа Антика тоже праздновали победу. Антонио Фиери швырнул трубку на рычаг. Он заработал больше шести миллионов долларов. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на полном животе, он громко позвал Мауро, своего личного секретаря. Вернее, тот сам себя назначил на эту должность. Мауро появился мгновенно, выслушал указания, вышел из кабинета и через две минуты появился вновь, на сей раз в сопровождении синьоры Фиери. В руках у него были бутылка шампанского и два бокала.

Фиери наполнил их. Они чокнулись — любящая итальянская пара. Они были женаты вот уже тридцать один год и все это время сохраняли верность друг другу. У Антонио было множество пороков, но измен он не переносил. Помимо всего прочего, с любовницами всегда трудно: они слишком требовательны и слишком болтливы. Это роскошь, которую ни он, ни его помощники позволить себе не могут.

Сара сидела за угловым столиком, поигрывая бокалом с шампанским. Эрнотт и Уилсон давно ушли. Она вертела ножку бокала, наблюдая за поднимающимися на поверхность пузырьками. Скарпирато не отрываясь смотрел на нее — Сара физически ощущала его взгляд. Наконец она подняла голову. Они молча смотрели друг на друга, играя в одну и ту же игру, в которой никто не хотел признавать себя побежденным. Что он за человек, размышляла Сара. По стандартным меркам, ни симпатичным, ни обаятельным его не назовешь; ему не хватает юмора, и ощущается в нем некая жестокость. Умен — чуть ли не единственное, что можно сказать в его пользу; ну и еще, следовало признать, хорошо одет. Не то что бы Сара придавала этому такое уж значение, напротив, она чувствовала некоторое предубеждение против мужчин, которые слишком хорошо одеваются, особенно в сочетании с приятной внешностью. Но что-то в этом человеке ее привлекало. Может, все дело в ней самой, может, она сама себя настраивает? Новизна, риск, опасность, вызов — целый набор. Рискованная игра всегда возбуждала ее. Партнер при этом особой роли не играл, разве что совсем уж урод или полное ничтожество. Отчего ее влечет к таким людям, она бы и сама не могла сказать, да особо и не задумывалась. Ей казалось, что теперь, когда роман с Джоном Картером остался позади и у нее есть Эдди, по этой части все устоялось. Но сейчас, сидя напротив Данте, Сара испытывала хорошо знакомые ощущения, вернее, одно-единственное, стирающее все остальное, — желание.

— Как насчет того, чтобы поужинать? — наконец заговорил он.

Сара посмотрела на часы. Половина десятого, они выпили четыре бутылки на четверых, и она от мужчин не отставала. Да, стоит поесть. Сара чуть не расхохоталась. Кого она, собственно, дурачит в попытках самооправдания?

— Пожалуй.

Данте положил на стол двести долларов, поднялся, мягко притронулся к плечу Сары и повел ее к выходу.

Через двадцать минут они сидели за другим угловым столиком, тоже в полутьме, в ресторане «Инконтро» на Пимлико-роуд. Сара ела немного, скорее просто ковыряла вилкой в тарелке.

— Ты всегда добиваешься своего?

— Не всегда, — рассмеялся Скарпирато, — но в серьезных вещах — да.

— И тебе всегда известно… и ты не сомневаешься, что и на этот раз выйдет по-твоему? А что, если нет?

Взгляд у Данте посуровел, впрочем, дразнящая улыбка не исчезла.

— Это зависит от тебя. Что скажешь?