Гадюшник

Сара сидела за столом и изнывала от безделья. Жуткий день. Мало того, что вчера столько выпила — хотя и этого было бы достаточно, — так еще полная тишина на рынках, будто после вчерашнего все ушли на каникулы. Так это, впрочем, на здешнем жаргоне и называется: «свои каникулы». Уилсон читал «Спортинг лайф», Эрнотт ушел обедать и вот уже четыре часа как не возвращался, Скарпирато провел большую часть дня у себя в кабинете, время от времени куда-то отлучаясь. Он старательно избегал взгляда Сары. Лишь однажды, когда она проходила мимо, на его лице появилось некое заговорщическое выражение.

Сара отправилась в спортивный зал. Энергично позанимавшись аэробикой, она почувствовала некоторый прилив сил. Поплавала немного, чтобы снять боль в мышцах, затем — сауна, джакузи и парная. Напоследок — массаж. Эмма, массажистка, к счастью, была сегодня немногословна. На работу Сара вернулась в половине пятого; Скарпирато к тому времени уже ушел, Уилсон собирался уходить, а Эрнотт самозабвенно болтал с кем-то по телефону. Сара небрежно кивнула коллегам и, испытывая немалое облегчение, повернулась и тронулась к выходу.

Через час она была дома. Приспособиться к царящей здесь тишине оказалось непросто. Целый день в голове у нее шумело, звучали чьи-то голоса, метались, не находя выхода, мысли и чувства — странное сочетание вины, возбуждения, покаяния и страха. На работе у нее не было возможности разобраться в том хаосе, который породил в ее душе и теле Скарпирато. Она сидела, глядя в окно и впервые за многие годы ощущая какую-то полную растерянность. Загорался же красный сигнал: «Стой!», всю прошлую ночь горел, а она и внимания не обратила. Кошмар какой-то. Вот она сидит со Скарпирато в баре, потягивает вино, и словно кто-то другой принимает за нее решение. И неожиданно все становится прозрачно ясным. Ни жеста, ни взгляда, ни слова, просто ее охватывает желание — острое и неудержимое. Сара пошла налить себе виски.

На автоответчике яростно мигал красный сигнал. Собственно, он мигал еще утром, но тогда у Сары оставалось всего десять минут на душ и переодевание, так что разбираться, кто и зачем звонил, не было никакой возможности. Теперь она остановилась, прилегла на диван, посмотрела на аппарат и нажала кнопку. Лента начала стремительно прокручиваться назад, дойдя до нужного места, остановилась и принялась выдавать сообщения.

Четыре были от Джейкоба; судя по голосу, он был чрезвычайно взволнован, волнение постоянно нарастало, и под конец чувствовалось, он места себе не находил. Сара закурила и набрала его номер. Джейкоб дышал тяжело и прерывисто, словно бежал к телефону.

— Ты что, не получила моих сообщений?

— Почему же, все четыре. Вот и звоню.

— Да нет, я трижды звонил тебе на работу, два раза утром, один — днем, просил передать. — Голос Джейкоба выдавал одновременно озабоченность и крайнее возбуждение.

— Странно. Никто ничего не сказал; впрочем, сегодня у нас был необычный день.

— Это уж точно. — В голосе Джейкоба послышались металлические нотки. — Слушай, хорошо бы тебе подойти, и чем быстрее, тем лучше. Есть новости.

Сару как током ударило. Вялость и изнеможение мигом исчезли.

— Еду.

— Как насчет того, чтобы поужинать?

Неожиданно Сара почувствовала, что умирает от голода. Вот уже целые сутки, как у нее ни крошки во рту не было.

— Прекрасная мысль.

— Да, между прочим, я тут снял вчерашние записи и поставил новую кассету. Вряд ли у тебя было время всем этим заняться.

— Боюсь, ты прав. Спасибо большое. Ладно, сейчас увидимся. — Сара положила трубку, пошла в спальню, переоделась в джинсы и безрукавку, взяла сумку, ключи и двинулась к двери. Из-под валяющегося на полу светло-коричневого конверта со счетом, который Сара все еще не удосужилась оплатить, выглядывала яркая почтовая открытка.

На ней был изображен горный пейзаж. Устрашающе высокие гранитно-серого цвета пики вонзались в небо цвета кобальта. Над вершинами плыли призрачные облака. Сара прочитала надпись: «Канчеюнга» — это была первая вершина в гималайской одиссее Алекса и Эдди. Когда она получит эту открытку, писал Эдди, они скорее всего будут в базовом лагере. Сара снова перевернула открытку и еще раз вгляделась в изображение. Такая ясность, такой покой. Сара почувствовала укол совести.

Хлопнув дверью, она спустилась, открыла припаркованный рядом с домом «БМВ», села за руль, повернула ключ зажигания и, с ходу набирая скорость, рванула вперед. Через полчаса она была на Родерик-роуд.

Джейкоб встретил ее на пороге. Он был явно чем-то озабочен и сразу провел ее в кабинет, где на старом красного дерева столике стоял диктофон.

— Чашку чая? — Джейкоб озабоченно посмотрел на Сару и нахмурился. Она знала, что лицо у нее сейчас бледное и вокруг рта собралась сеть мелких морщинок.

— Спасибо, не откажусь.