Гадкая ночь

Нет, он не прикусил язык, как следовало поступить, а попросил:

– Не надо квохтать надо мной, умоляю; со мной всё в порядке.

– Убирайся к черту!

Марго убежала. Сервас закрыл чемодан и вышел из комнаты.

– Марго!

Она сорвала с крючка бушлат, схватила «Айпод», врубила звук на максимум и бросила:

– Успокойся. Когда вернешься, меня тут не будет.

Прозвучало как угроза.

– Марго…

Она не услышала – снова вставила наушники – и отвернулась. В глазах у нее стояли слезы, а Сервас никогда не умел утешать и не знал, что сказать, как развеять печаль дочери, хотя его настораживало, что в последнее время девушка нервничает чаще обычного.

– Марго! – повторил он, повысив голос, но она уже пулей летела к двери. Схватила ключи со столика и выскочила из квартиры, даже не оглянувшись.

– Дерьмо! – выругался он. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

* * *

Прошло полчаса, но Марго не вернулась. Сервас закрыл чемодан и раз шесть написал дочери. Наконец телефон зазвонил, и он бросился сдвигать зеленую кнопку на экране.

– Я внизу – объявила Кирстен.

– Спускаюсь… – Мартен с трудом справился с разочарованием.

Мне пора. Кирстен уже здесь. Позвони, пожалуйста.

Он хотел написать, что любит ее и постарается измениться, но подумал, что глупо объясняться по телефону, – и ничего не стал добавлять. Уже на выходе вспомнил, что Стелен пообещал обеспечить Марго защиту, но так ничего и не сделал.

Завтра же напомню ему…

* * *

– Уверена, что он за тобой следил?

Сервас задал вопрос, глядя на черную ленту дороги, освещенную фарами. Белая разметка, то сплошная, то пунктирная, мелькала перед глазами в гипнотическом ритме.

– Да. Уверена.

– Может, какой-то псих развлекается, пугая женщин на улицах?

– Все может быть. Но…

Мартен взглянул на норвежку. Приборная панель подсвечивала ее профиль на фоне черного окна. Несколько секунд они молчали, пока обгоняли шумный грузовик с прицепом. Здесь, на горе, снег не шел, зато собирался дождь: первая крупная капля уже разбилась о лобовое стекло, за ней поспешили вторая, третья…

– Но ты в это не веришь.

– Нет.

– Потому что тебе кажется странным подобное совпадение: незнакомец преследует тебя именно в тот момент, когда мы…

– Верно.

Час спустя они выехали из Тулузы и по А64 направились на запад, к деревне Оспитале-ан-Комменж. Навстречу буре, если судить по тому, как гнулись под ветром деревья на склонах.

– Ты правда веришь, что мы найдем там Гюстава? – спросила Кирстен.

– Слишком легко, да?

– Скажем так: на Гиртмана это не похоже.

Сервас молча кивнул.

– Что будем делать, когда приедем? – спросила она.

– Для начала поселимся в отеле, а завтра утром пойдем по новому кругу: мэрия, школы… И будем надеяться на удачу. В местечке всего двести жителей. Если мальчик там, мы его найдем.

Он сам-то верит своим словам? Кирстен права: слишком легко. Что-то тут не так. Со швейцарцем легко не бывает. Только не с этим человеком.

* * *

Марго сидела в интернет-кафе и смотрела, как отец выходит из дома и присоединяется к своей новой напарнице. Они сразу оживленно заговорили о чем-то и направились к стоянке. У девушки сжалось сердце. Она что, ревнует? Фу, как стыдно…

Марго действовала импульсивно, чтобы испытать отца, хотела вынудить его реагировать, в кои-то веки сделать выбор между ней и работой. Она надеялась, что он останется – ради нее, – и была идиоткой. Девушка посмотрела на экран телефона.

Мне пора. Кирстен уже внизу. Позвони, пожалуйста.

Он сделал свой выбор.

* * *

– Придется остановиться, газ на исходе. – Сервас кивнул на указатель. – До заправки один километр.

– Хорошо. Заодно зайду в туалет.

По залитой лужами аппарели он въехал на стоянку, следуя за темно-синим фургоном. Водитель еле тащился, и майор с трудом сдерживал желание посигналить. Он припарковался под навесом с колонками, чтобы укрыться от ливня и ветра, который сотрясал машину. У входа в мини-маркет стояло штук десять автомобилей. Как только Мартен выключил зажигание, Кирстен отстегнула ремень безопасности, подняла воротник, открыла дверцу и побежала на свет. Сервас тоже вышел. Еще две машины заняли соседние колонки. Он вставил пистолет-инжектор и автоматически нажал на пуск, размышляя о том, что сказал ему в развалинах Ксавье.

Конечно, это самое простое объяснение: швейцарец изменил внешность. Но как быть с видео? Тип похож на того человека, которого он помнит, а по времени это снято позже встречи Ксавье с боснийский психиатром. Может, доктор ошибается? Что, если Хазанович не был Гиртманом? Не исключено, что память изменяет Ксавье. Или швейцарец гримировался, клеил бороду, вставлял линзы и другие хитрые причиндалы, которые используют киношники?

Майор посмотрел на фургон со следами ржавчины на подвеске и порожках. Дверь кабины открыта, внутри темно, как в пещере, и пусто. Наверное, водитель расплачивается. Он перевел взгляд на кассы минимаркета: никого.