Гады. Старая кожа

Купившись на одобрение товарища, Дон приподнял голову… И тотчас наткнулся на вспыхнувшие злобой глаза Грассина. Пригнулся, обругав себя дебилоидом, и просигналил Гобу, мол, подними голову. Тот и поднял. СС-то лучше знает, как надо. Дон тоже вылез — глаза Грассина приняли обычное для него выражение холодной сдержанности. Мужик понял, что в дело замешан сын, и постарался не выдавать его, покуда не прояснится, какого дьявола он связался с манипулятором. Аркат этой пантомимы не заметил — шелестел бумажками. Аэгл послушно пялился в окно напротив. Дон с Гобом переглянулись. Манипулятор вопросительно постучал пальцем по лбу. Парень понял и кивнул. Мгновенное проникновение, и вот уже они работают в связке. Гоб сделал рукой какой-то их клановый знак — Грассин одобрительно прикрыл глаза. Гоб обернулся к Дону и мотнул башкой, дескать, давай. Ага! Давай им тут. А как? Чем он может пробить железную башку Арката, если толком ничего о нём не знает?

— Может, и забрал, — задумчиво протянул император. — Знать бы ещё: что? Гобнут, старина, а ты случайно не закодирован молчать об этой штуке? Так, может, напишешь? Или ещё как намекнёшь.

И тут Грассин преподнёс своему персональному врагу под потолком подарок. Он скривился и в ответ поинтересовался:

— Аркат, а ты сам случайно не закодирован? Этот щенок манипулятор достаточно долго тёрся возле тебя.

Не будь Дон таким гениальным, ни за что бы ни успел поймать мгновенно вспыхнувшую в башке Арката щель. Он туда не проник, а буквально свалился — так торопился. Система распознавания моментально заверила: проникновение объектом не зафиксировано. Сильный гнев на предположение ренегата и страх, что тот может быть прав, застили всё остальное. Нет, он быстро взял себя в руки, но дело было сделано. Код доступа сработал, коды оперативного управления подкорректировали поведение объекта «Аркат». Дон шумно выдохнул и вытер лоб.

— Уже? — нетерпеливо бросил Гоб.

Дон махнул рукой, и парень мгновенно стёк вниз. Император читал, Аэгл продолжал пялиться в окно, Грассин встал, чтобы обнять подлетевшего сына.

— У вас минута! — опомнился Дон, когда внизу оказался и Гнер.

— Отец я ухожу с Аэглом. На Север, — зачастил Гоб, но Дон его уже не слушал.

Он работал сразу с тремя объектами, а особенно тщательно с Грассином. Благородный юноша даже не подозревал, что сейчас перед ним не отец, а кукла манипулятора. А вот Гнер не питал иллюзий на сей счёт. Беспардонно вклинился в семейную беседу и потребовал выдать ему некую карту. Грассин послушно выдал:

— Она у тебя, — обрадовал он сына. — В рамке портрета твоей матери.

Гнер вернулся к Дону через считанные секунды — даже непонятно, на что он там упирался, если не треснул ни один шкаф под стеной? Оставалось надеяться, что, отмерев, император не обнаружит на столе под носом отпечаток сапога.

— Время! — шикнул Дон.

— Поклянись, что защитишь его! — потребовал отпущенный на свободу Грассин, пока сын штурмовал стену.

Поскольку требование адресовалось манипулятору, Дон и огрызнулся:

— Не пори чушь! Гоб стал объектом системы. А я закодирован, — передразнил он, — защищать свою систему, пока жив.

Грассин кивнул, закрыл глаза и опустился в кресло.

— Время! — грозно напомнил Гнер и пополз по стропилине.

Гоб тоже. Ну да, им хорошо: они забрались на них, как надо, в нужном направлении. А вот Дону предстояло развернуться. Естественно, он сорвался и повис — хорошо, успел обхватить проклятый брус руками, уперевшись в него подбородком. Острые углы впивались во всё, до чего дотягивались. Гнер обернулся, изобразил пируэт и вернулся к олуху, за которым глаз да глаз. Дон нешуточно сдрейфил: сейчас этот облом прыгнет его выручать, а брус под двойной тяжестью треснет… Как забрался обратно — сам не понял. Зато в нужном направлении.

До точки отправления дополз злой, как чёрт. Прыгать на пол пришлось самому — соратники уже потрошили рамку. Гоб аккуратно сворачивал в трубку портрет покойной матушки. Гнер разглядывал прямоугольник сложенной пластиковой карты. Измождённый, брошенный всеми манипулятор рухнул в кресло. Злость уже сдулась, осталась одна мысль: всё-таки порченные потихоньку вырождаются в людей. К примеру, Грассин демонстрирует вполне себе нормальное поведение: предаёт идею жёсткой смычки ради шкурных интересов, готов ради спасения сына договориться даже с врагом. Нормальный мужик. Аэгл тоже неплохой дядька, но у того смычка пока лидирует. Он явно больше озабочен судьбой своего спецподразделения, а не сына. Может, потому Гнер и не чувствует себя в семье, как дома.

— Его нужно где-то припрятать, — объявил тот, вперившись взглядом в манипулятора.

— Я тебе что, туалетная принадлежность?! — окрысился Дон, чуть не взорвавшись от возмущения.

— А если Аркат прочухает, что мы там были? — пояснил их коллективную политику Гоб.

— И что? — иронично осведомился Дон. — Меня казнит, а вас похвалит? И потому прятать нужно только меня? Даже не надейтесь: вас я сдам в первую очередь.