Гагаи том 1

— Глупенький, — заметила Елена. — Чего же еще желать лучшего? Всегда на месте, чистый, в тепле.

— Потому и не нравится, — буркнул Сергей. — Девчачье дело.

— У нас и ребята занимаются, — возразила Фрося. — Ребят даже больше.

— То такие ребята, — не уступал Сергей. — Ищут, что полегче.

Вмешалась Елена:

— Сереженька, что ты говоришь?

— Я, мама, уже давно не «Сереженька», — с достоинством ответил Сергей. — А во-вторых, тоже могу иметь свое мнение.

— Ага, ага! — воскликнул Тимофей. — Получила?

— Негоже, — упрекнула Тимофея Киреевна. — Его, идоленка, приструнить бы надо, чтоб не перечил матери. Ну да.

— Пыжовы, — махнула рукой Елена, словно одно уже это служило им оправданием. И повернулась к племяннице: — Ешь, Фросенька, ешь.

Ради нее хозяйки постарались разнообразить закуски. Елена подвинула к Фросе картофельники, Киреевна нахваливала соус.

— Клади, не стесняйся. Вкусный соус. Из свежих грибочков. Мой Савелий его очень даже любит. А мы не оставим ему. Пусть не опаздывает. Носит его нелегкая по ночам.

— В сельсовет пошел, — сообщил ей Тимофей, — Какие-то дела.

— Дела, дела, — проворчала старуха, недовольная тем, что сын часто задерживается допоздна.

Фросе соус понравился.

— Где же это у нас грибные места отыскались? — удивилась она.

— Сергей приволок, — отозвалась Киреевна. — А уж откуда — бог его знает.

— В посадке полно, — сказал Сергей.

— Ну да, ну да, — закивала Киреевна. — Гриб не шибко ценный. Опенок. Но свой вкус дает.

— А у вас как со снабжением? — спросила Елена Фросю.

— Наверное, как везде.

— Студенческая еда известная, — заметил Тимофей, — Чай, сахар, хлеб.

Фрося засмеялась:

— Почти угадали.

— И когда уже все это кончится? — вздохнула Елена.

— Ничего, — подбодрил ее Тимофей. — Скоро и мы заживем богато.

— Больше всего мне нравится твое бодрячество, — раздраженно сказала Елена.

— Так ведь к тому идет!

— Есть логика, — не уступала Елена. — Ее законами живут разумные существа. Хочу понять логическую связь между некоторыми событиями.

Фрося и Сергей притихли, внимательно вслушиваясь в разговор. А Тимофей спросил у жены:

— Между какими событиями?

— Какие же мы победители, если в стране не хватает продовольствия, если существует карточная система распределения продуктов?

— Ты забыла, что есть еще и логика борьбы, — вспыхнул Тимофей.

Фросю так и подмывало вмешаться в разговор.

— Ой тетя Лена! — не выдержала она. — Сломать то, что утверждалось веками, тысячелетиями!.. Да ведь это революция, если вы хотите знать!

— Верно! — подхватил Тимофей. — Все названо своими именами. Революция в деревне!

— И все же...

Нет, с Еленой трудно было спорить. Они ни до чего не договорились.

Тимофей был глубоко убежден в том, что коллективизация — действительно грандиозная победа в социалистическом строительстве и что трудности с продовольствием — явление временное.

Так же думала и Фрося.

Они еще немного поговорили о том, о сем. Фрося начала прощаться.

— Заходи к нам, — приглашала Елена.

— И не забудь, о чем я говорил, — смеясь, добавил Тимофей. — Парень он...

— Ладно, ладно, — перебила его Фрося. — Не забуду!

Спать укладывались молча. Тимофей невольно вспомнил разговор с Савелием Тихоновичем, нынешний спор с Еленой, и ему стало не по себе.

— Как же это ты? — заговорил он. — Во всем сомневаешься.

— Перестань, — отмахнулась Елена. — Хорошо рассуждать на всем готовом. А тут каждый день голову ломай, чем бы накормить.

Тимофей умолк. Он понимал, что Еленой вновь овладели сомнения, знал, что они сразу же исчезнут, как только улучшится жизнь. С мыслями об этом он и уснул, сморенный усталостью.

А Елена не могла спать. Лунный рассеянный свет наполнил комнату. Понемногу улеглось волнение, вызванное разговором с Тимофеем. Затем пришел Савелий. Ему открыла Киреевна. Было слышно, как он ужинал, как ворчала Киреевна. И снова наступила тишина. Елена приподнялась, оперлась на локоть, долго смотрела в лицо спящего мужа.

Ее слуха коснулся странный звук — будто какие-то с трудом сдерживаемые рыдания.

Она прислушалась. И вдруг поняла: что-то с Сережкой. Именно из боковушки, где он спал, слышались эти звуки.

Елена выбралась из-под одеяла, прошла к комнате сына, в тревоге приоткрыла дверь.

Горела свеча. Сергей лежал на кровати ничком и плакал навзрыд, уткнувшись лицом в подушку.

Обеспокоенная Елена склонилась над ним,, положила руку на его вздрагивающие плечи, тихо спросила:

— Что с тобой, сына?

Сергей повел плечом, стараясь сбросить руку матери.

— Тебя кто обидел? — допытывалась Елена.

Она попыталась приподнять его голову, заглянуть в лицо. Но Сергей увернулся, грубо сквозь всхлипывания бросил:

— Уйди, мам! Уйди!

Взгляд Елены упал на книгу, которую сжимал Сергей в руке. «Овод», — прочла она. И лишь тогда поняла, что происходит с сыном. В свое время она тоже оплакивала судьбу полюбившегося ей Артура.

И Елена покинула комнату Сергея, тонко почувствовав, почему он так дерзко прогоняет ее. Вырос сын. Уже по-мужски стыдится своих слез. А душа осталась как в детстве — мягкой, податливой, отзывчивой на людские страдания, легко ранимой.