Читаем Гагаи том 1 полностью

— Идем-идем. Я тебе сделаю втык. Ишь, паразит, гнилая чурка ему...

— Приказано задерживать, кто тащит, — перебил его Фомка. — Понял?

Снова вмешался Кондрат:

— Так то, може, кого другога. А у него же зятюха был немец.

— Видали мы таких зятьев, — осклабился Фомка.

— Ну-ну, погодь уж, погодь, — твердил Афоня. — А морду таки набью.

Фомка шел позади Афони, придерживая карабин за эрзац-ремень. В отдалении держался Кондрат. Он видел, как те вдвоем вошли в здание полиции, и решил подождать Афоню.

Дыкин провожал коменданта, приходившего проверить, как охраняются арестованные. И вдруг дорогу преградил им какой-то верзила.

— Что такое? — раздраженно проговорил Дыкин.

Из-за спины Афони показался Фомка.

— Задержал на путях, господин начальник, — доложил он. — Домой нес.

Афоня снял с плеча свою ношу, прислонил к стене.

— Поглядите, куда она годится? Дерьмо. Барахло. А этот ублюдок...

— О, пльохо, — не дал ему договорить Фальге. — Это есть... воровать. Отшень пльохо.

 Дыкин сказал часовому у камеры:

— Отвори.

Часовому и Фомке не составило особого труда затолкать растерявшегося Афоню в камеру. Дверь захлопнулась. Афоня барабанил по ней с другой стороны и кричал, совсем потеряв голову:

— Товарищ комендант! Она же гнилая! Никуда не годна! Товарищ комендант!..

Повернувшись к Дыкину, Фальге усмехнулся:

— Как это у вас... «Тебье товарищ бриянский серый вольк?» — И обратился к Фомке: — Отшень молодец.

— Стараюсь, — сказал Фомка.

Дыкин что-то шепнул коменданту на ухо.

— О! — Фальге закивал. — Понимайт.

Фомка вытянулся.

— Оружие в порядке? — спросил Дыкин.

— Так точно!

— Ну-ка, посмотрим, — н взял у Фомки карабин, передал коменданту, снова обернулся к Фомке. — Значит, посылки таскал? Так-то служишь, хамло?.. — И тут же приказал часовому: — Отвори.

Тот послушно исполнил приказ. Дыкин шагнул к Фомке и страшным ударом вбросил его в камеру.

32

Дмитрий Саввич помнил указание пользоваться рацией по своему усмотрению только в очень серьезных случаях. Подпольный центр беспокоился о том, чтобы ее не засекли. По этой же причине и график выхода в эфир часто менялся. Но его сообщения успевали попасть к сроку без излишней спешки. Касались они в основном продвижения войск противника по железной дороге. Ясногоровка — узел. От нее ответвляются несколько направлений, что, естественно, затрудняет наблюдения за продвижением эшелонов. Алеевка же является первой станцией на пути поездов, идущих к фронту. Видимо, это обстоятельство и определило основную задачу алеевского подполья — всеми наличными силами оседлать транспорт, как выразился Мозговой.

Что ж, Фрося и Анатолий со своими людьми давно определились по назначению. Немало сделали. Теперь и Семену наконец удалось пристроиться путевым рабочим. Нынче приходил, докладывал.

Семен нравится Дмитрию Саввичу. Сообразительный, смекалистый. А было, что едва не пришлось от него отказаться. Семен самовольно стрелял в Маркела Сбежнева. Произошел серьезный разговор.

С тех пор многое изменилось в поведении Семена. На пользу пошли внушения. Стал более дисциплинированным, подтянутым. Вот только по-прежнему горяч. Сегодня пришел с предложением сделать налет на полицию, освободить задержанных. У Дмитрия Саввича тоже болит душа: ни за что страдают мальчишки. Среди арестованных есть и взрослые. Он их всех знает. Но просто сказать: налет. Гарнизон в Алеевке сильный. Полиция... Вполне может случиться так, что и заключенных не выручишь, и подполье погубишь.

Только что, дождавшись своего планового выхода в эфир, Дмитрий Саввич переговорил с Центром. Последовал приказ воздержаться от поспешных, неосмотрительных действий. Обещали прислать нарочного. Причем посыльный явится к «старикашке». Это была кличка Маркела Сбежнева. А он, Дмитрий Саввич, или «механик», как к нему обращаются в передачах, должен предупредить Маркела. Встреча состоится в его доме.

Дмитрий Саввич обесточил рацию, прикрыл глаза, собираясь с мщелями. Его несколько обидело такое распоряжение. Обычно Мозговой приходил к нему. А тут вдруг... Правда, было сказано, что посыльный прибудет с грузом. Может быть, из-за этого груза такое принято решение. «Гость» самого старосты, естественно, менее подвержен опасности. Всякое может быть. Дмитрий Саввич уже убедился в том, что даже очень странные указания всякий раз имеют определенный смысл.

В тот же вечер Дмитрий Саввич навестил Маркела. Передал ему пароль, отзыв. Договорились, как обставить встречу.

Посыльный не заставил себя ждать. Он прибыл на следующий же день. Приехал на возу, загруженном мешками с пшеницей.

Маркел позвал Зосима, наказал ему:

— Беги одним духом к Дмитрию Саввичу. Скажи: батя на стопку водки кличет.

А посыльный, едва покончив с формальностями, заспешил сгружать. Отвалил на сторону верхние мешки, потянул на себя один из нижних.

— Сидором Михайловичем меня звать, — торопливо заговорил. — Подсоби, Маркел Игнатьевич.

Маркел сразу почувствовал: будто зерно, а вес не тот — больно тяжеловат.

— Мины, взрывчатка, — пояснил прибывший.

— Я так и подумал, — отозвался Маркел. — Грыжей почуял.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза
Мой лейтенант
Мой лейтенант

Книга названа по входящему в нее роману, в котором рассказывается о наших современниках — людях в военных мундирах. В центре повествования — лейтенант Колотов, молодой человек, недавно окончивший военное училище. Колотов понимает, что, если случится вести солдат в бой, а к этому он должен быть готов всегда, ему придется распоряжаться чужими жизнями. Такое право очень высоко и ответственно, его надо заслужить уже сейчас — в мирные дни. Вокруг этого главного вопроса — каким должен быть солдат, офицер нашего времени — завязываются все узлы произведения.Повесть «Недолгое затишье» посвящена фронтовым будням последнего года войны.

Вивиан Либер , Владимир Михайлович Андреев , Даниил Александрович Гранин , Эдуард Вениаминович Лимонов

Короткие любовные романы / Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Военная проза