Гагаи том 1

Колхоз готовился к первой весенней страде. На бывшем пыжовском подворье, где размещалась колхозная усадьба, с утра до ночи толкались мужики. Одни готовили семена, другие ладили упряжь, третьи присматривали за скотиной. Здесь же работала бригада слесарей прибывшая из паровозного депо. Они ремонтировали инвентарь. В две смены работала кузница, оборудованная на подворье Маркела. Там же спешно сооружали новый свинарник. Тимофей с ног сбился, стараясь поспеть всюду.

Чаще всего он задерживался возле «фордзона», конфискованного у Милашина, внимательно приглядывался к работе Семена Акольцева, занятого подтяжкой подшипников.

— Ты уж не подведи, — говорил Тимофей озабоченно.

— Как миленький будет работать, — обещал Семен, ловко орудуя гаечными ключами.

Подле трактора Тимофей неизменно встречал своего племянника Егорку, перепачканного машинным маслом, сияющего. Он подавал трактористу инструмент, мыл в керосине детали, выполнял мелкие поручения. Егорке уже полных пятнадцать лет стукнуло, а по виду ему и больше можно дать: высокий, ширококостный — ив нем пыжовская кровь верх взяла. Окончил Егорка четыре класса. В летние месяцы был подпаском — помогал матери. Ведь без средств на жизнь остались, когда их Авдей вытурил из дома. Сейчас Антонида возле колхозных свиней управляется. А Егорка машинами увлекся. Пристрастие у него к механике.

— Дотошный парень, — говорил о нем Семен. — С понятием. Непременно трактористом сделаю.

И Егорка старался изо всех сил.

— Присматривайся, — в свою очередь подбадривал его Тимофей. — Привыкай. Глядишь, на курсы пошлем...

На трактор Тимофей возлагал большие надежды. Наконец-то можно будет по-настоящему возделать землю: взрыхлить как следует, глубже сорняки подрезать, лишний раз прокультивировать. И сроки работ значительно сократятся.

Много дел у Тимофея — хоть разорвись. Потому и обрадовался, когда появился новый секретарь партячейки Изот Холодов.

Ему не терпелось побыстрее ввести Холодова в круг хозяйственных интересов колхоза.

Как-то Тимофей снова объезжал поля — знакомил Холодова с угодьями, а заодно присматривался к озимым: можно ли будет хоть что-нибудь собрать с них. Приподнимаясь на стременах, он шумно вдыхал ароматы талого чернозема и, обращаясь к своему спутнику, взволнованно говорил:

— Слышишь, как пахнет? Слышишь?!

Изот неопределенно пожимал плечами.

— А вот когда спеет земля, — продолжал Тимофей, — ну, просто дух забивает.

— Не понимаю я в этих запахах, — признался Изот. — Вот в нутряном духе земли — разбираюсь. Имею понятие, где колчеданом, где сырым песчаником, а где гремучим газком попахивает.

Он неуверенно чувствовал себя на коне, сидел скособочившись, зажав повод и вцепившись в переднюю луку седла. Это не ускользнуло от наметанного взгляда Тимофея, еще когда отъезжали от конюшни. Он отвернулся, чтобы Изот не увидел промелькнувшую на его лице улыбку. И уже потом, в степи, не то спрашивая, не то утверждая, сказал:

— Видать, впервые верхом?

— Угадал, — проворчал в ответ Изот.

— А ты не сердись, — миролюбиво заметил Тимофей. — Ничего зазорного в том нет, коль не приходилось. Привыкнешь.

— Вряд ли, — отозвался Изот. Он качнулся, потерял равновесие. Пытаясь удержаться, резко натянул повод. Конь закружил под ним, дугой выгнул шею. — Стой! Стой! — испуганно закричал Изот, а в следующее мгновение уже лежал посреди дороги в грязи. Тут же подхватился, зло замахнулся на коня. А Тимофей рассмеялся громко, раскатисто, неудержимо.

— Да что ты его так?! — говорил сквозь смех. — Смирней того мерина и свет не видывал!

— Как бы не так, — сердито ответил Изот. — Заюлил, будто дьявол в него вселился.

— Заюлит, как губы рванул, — все еще смеясь, заметил Тимофей. И уже спокойнее добавил: — Повод пускай послабей.

— Ну его к гадам, — махнул рукой Изот, опасливо косясь на коня. — Не сяду больше.

— Вести будешь? — насмешливо спросил Тимофей. — Далеченько топать.

Изот нехотя подошел к коню

— Какая-то дурацкая скотина век укоротит, — продолжал ворчать, стараясь попасть ногой в стремя.

Это замечание насторожило Тимофея. Но гораздо больше его беспокоило, что Изот не шел на сближение. С какой-то непонятной, оскорбительной подозрительностью относился ко всему, что делалось в артели. Тимофей внутренне ощетинивался, но не терял надежды найти контакт с секретарем партячейки. Ведь им вместе одно дело делать. Он снова и снова пытался заинтересовать Изота хозяйством, вытащить его в поле. Однако всякий раз Изот озабоченно отмахивался:

— Ты уж как-нибудь сам. У меня и без того забот полон рот.

Тимофей сказал без обиняков:

— Присматриваться бы пора, учиться хозяйновать.

Холодов вспылил:

— «Хозяйновать»?! Знаем мы вас... «хозяев».

Что он имел в виду? Может быть, высказывание Громова, который, давая последние указания прибывшим в район двадцатипятитысячникам, поучал: «Помните, частнособственническая зараза у них в крови...»

Побледнев, Тимофей обернулся к Холодову:

— Ну, ну. Договаривай.

— Отчитываться будешь, — неприязненно глянул на него Холодов. — О подготовке к весенним полевым работам. Партсобрание созываю.