Гагарин. Человек и легенда

Королев изучающе смотрел на парня, следя за его реакцией: вероятно, Главный Конструктор намеренно пытался разрушить то настроение, которое перед этим создал у себя в кабинете. Гагарин постарался изобразить на лице серьезность, но при этом вовсе не испугался. Он сохранил полнейшее спокойствие, а Королев, по всей видимости, как раз и добивался такого отклика. Ивановский знал это по собственному опыту: всего несколько недель назад Королев в ярости уволил его. Он часто устраивал такие внезапные увольнения, а на другое утро восстанавливал человека в должности. Так он выпускал пар. В тот раз он орал на весь сборочный цех: «Ты больше у меня не работаешь! Запишу тебе выговор в личное дело». Ивановский прокричал в ответ: «Это невозможно, вы меня только что уволили! Я у вас и так больше не работаю». Королев снова начал кричать на него, но скоро инцидент забылся. Главный Конструктор восхищался людьми, которые способны были устоять перед ним, которые играли в открытую и не скрывали серьезных проблем лишь для того, чтобы сохранить за собой место. После этого случая у Королева сложились очень доверительные отношения с Ивановским. А теперь этот самоуверенный мальчишка из Смоленской области…

Вдруг Королев предложил космонавтам поближе познакомиться с одним из «Востоков» — моделью, которую использовали при наземных испытаниях, но на которой стоял почти полный набор оборудования для настоящего космического полета, в том числе катапультное кресло и приборные панели. Алексей Леонов вспоминает, как Королев велел им разуться (чтобы не нарушать чистоту корабля), подняться по лесенке и залезть в открытый люк шара. Без малейших колебаний Гагарин выступил вперед. «Разрешите, Сергей Павлович?» Он скинул ботинки и вскарабкался наверх.

Что касается эпизода с ботинками, то один из членов первого отряда космонавтов, Валерий Быковский, утверждает, что Гагарина вовсе не просили их снять. Собственно, пилоту не обязательно стаскивать обувь перед тем, как он усядется в кабину нового МиГа, так зачем же делать это сейчас? «Так вот разуваются, входя в дом, в русских деревнях», — подумалось Быковскому7. С этой минуты он был уверен, что первым в космосе станет именно Гагарин.

А Гагарин не обращал внимания на товарищей: его полностью захватила кабина космического аппарата. Внутри она была выстлана легкой резиновой пеной коричневатого цвета. Эта подкладка скрывала подлинное нутро корабля — бесконечную сеть труб и системы распределения электроэнергии. Лишь через несколько недель космонавтам предстояло познакомиться с этими тайнами, сейчас окутанными для них мраком неизвестности. Пока же Гагарин, проведя беглый осмотр, мог увидеть лишь то, что больше всего бросалось в глаза. Вероятно, он обнаружил, что отсек гораздо менее загроможден, чем кабина его МиГа. Циферблатов и приборов здесь оказалось явно меньше. Основную часть пространства занимало катапультное кресло, на котором он сейчас развалился. Оно казалось успокаивающе-знакомым, только здесь он лежал на спине, а не сидел выпрямившись, как в самолете. На стене, прямо напротив лица, располагался простенький пульт с немногочисленными тумблерами, несколькими индикаторами, хронометром и маленьким глобусом Земли. Неискушенному человеку он мог показаться просто детской обучающей игрушкой, но в последующие месяцы Гагарин и его коллеги узнали о спрятанных внутри корабля гироскопах и акселерометрах, передающих данные на этот шарик, благодаря чему тот вращался в точном соответствии с положением «Востока» на орбите, говоря пилоту, в каком месте над Землей находится корабль. Другие индикаторы на приборной панели отсчитывали число витков вокруг планеты и показывали внутренние параметры: температуру, давление, содержание углекислого газа и кислорода, уровни радиации. Космонавтам предстояло узнать, что не все из этих устройств предназначены непосредственно для них самих. Им следовало с заданными интервалами снимать показания приборов и по радиоканалу сообщать результаты всевозможных замеров на Землю, где уже другие решат, что означают эти показания и как распорядиться кораблем.

Слева Гагарин, вероятно, увидел еще одну небольшую панель, на которой имелось четыре ряда тумблеров. По словам Леонова, он поиграл ими и сразу понял, что сумеет дотянуться до них лишь правой рукой. «Естественное» расположение кресла, свойственное кабине самолета, здесь не применялось, хотя его опущенная правая рука удобно легла на маленький рычаг, который для каждого пилота «Востока» служил, по сути, ближайшим аналогом рычага управления истребителем. Справа, повыше, располагался радиоприемник, совмещенный с радиопередатчиком. Оставалось лишь еще одно устройство — ящик для продуктов. До него было легко дотянуться и правой, и левой рукой.