Гайавата

Через некоторое время совсем распогодилось, хотя и стемнело. Капитан решил не приближаться к незнакомому побережью на ночь глядя, рифы никто не отменял. На безопасном расстоянии замерили глубину и бросили якоря. Ночевка прошла спокойно, даже рабы перестали буянить, хотя пришлось выбросить десяток покойников, которые не вынесли путешествия.

Утром, с первыми лучами солнца, Симеон дал команду "Следуй за мной" и они вошли в залив. На островке стоял деревянный маяк, с огромной бронзовой чашей, которую весьма хитроумно оборудовали отражателем, на манер новомодных масляных светильников. Отражатель был из начищенного металла, возможно серебра.

— Дорогое удовольствие… — пробормотал себе под нос старпом.

— Где турок? — спросил Симеон.

— Дрыхнет ещё, кэп. — ответил Николай. — Будить?

— Буди. Только повежливее, а то ещё нашепчет визирю, а тот султану. Костей не соберем. — предупредил его капитан.

— Обижаешь, капитан! — заулыбался русский.

Турок вышел, с умным видом послушал мысли Симеона, потом решил, что нужно причаливать. А так-то Симеон сам не догадался.

В порту, а это был немалый порт, с каменными пристанями, встречала делегация бронированных воинов. Также на корабли грозно смотрели жерла пушек, немногочисленных, но их слабовооруженным галеонам с ними не тягаться. Как говорил его папаша, когда был относительно трезв: "одно орудие на суше, равно десяти на корабле!" Артиллеристом он был, работал на турков, а потом ему оторвало ногу взорвавшейся чугунной пушкой.

— Здравствуйте, уважаемые! — спустился по трапу Симеон. — Мы привезли к вам достопочтенного Кенан-бея, навигатора Его Сиятельства Мурада III, султана Оттоманской Порты!

Молчание.

Кенан-бей задвинул речь на английском, Симеон понял только пару слов.

Вышел вперед какой-то старый индеец в не очень богатой одежде, хлопок или что-то ещё, но точно не лён. На голове у него был странный головной убор с раскрашенными перьями. Он бросил себе за спину какую-то фразу и принялся ждать. Какой-то паренек с кипой свитков в торбе, побежал в крепость. Через четверть склянки неловкого молчания, появился ещё один персонаж. В черных латных доспехах, с мушкетом за спиной и с мечом на поясе. Шлема при нём не было.

Он переговорил о чём-то со стариком, тот время от времени бросал недоверчивые взгляды на делегацию, затем махнул рукой. Индеец в черной броне пристально уставился на турка и спросил у него что-то на английском.

Симеон в жизни не видел индейцев, но ожидал, что выглядеть они будут по-другому. Больше перьев, меньше стали. И вообще, они на индейцев не похожи, индейцев он видел, хоть в Индию и не ходил.

Завязался диалог, турок заулыбался, как будто тот ему золотой пообещал.

— Это тот самый индеец, который был нам нужен, большая удача! — развернулся он к Симеону. — Прикажи выгружать груз, они подгонят телеги!

Началась разгрузка. Аккуратно перенесли стеклянные бачки с ртутью, ящики с мышьяком, сурьмой. Одна бочка с нефтью была прогрызена крысами и залила трюм. Симеон даже спрашивать не будет, зачем им эти странные алхимические ингредиенты.

Ждали скучно и долго. Ящиков и бочек было много. Когда груз был погружен на телеги, пришло время рабов. Зачуханных, истощенных мужчин и женщин, вывели на свет. Мужик в черных доспехах как-то скептически на них посмотрел, вздохнул тяжело и дал знак заводить в город.

— Кенан-бей, уважаемый. — обратился Симеон к довольному турку, который, видимо, даже не ожидал, что не придется долго и мучительно искать этого конкретного индейца. — Не могли бы вы спросить, могут ли мои экипажи сойти на берег и отдохнуть?

— Хм… — турок посмотрел на измотанные тяжелым плаваньем лица матросов. — Я спрошу.

Он опять что-то сказал чернобронному индейцу. Тот бросил взгляд на корабли, что-то сказал, каким-то предупреждающим тоном. Турок опять обернулся и с прищуром оглядел с надеждой смотрящих на него матросов.

— Он сказал, что в город не пустят. — ответил Кенан-бей, переводя речь говорящего в этот момент индейца. — В порту есть постоялый двор, там продают вино и пиво, никаких "грогов и ромов". Не буянить, к женщинам не приставать, здесь за это легко можно лишиться сперва мужского достоинства, а потом жизни, так как большая часть мужчин этого города — воины. Косые взгляды не бросать, не воровать, за воровство карают плетьми, за убийство — плаха или свежевание. Свежевание?

Он обратился к индейцу с вопросом. Выслушав ответ, он слегка сбледнул с лица.

— За убийство или более тяжкое преступление — плаха, свежевание или что-то ещё. — продолжил турок. — Прямо на эшафоте бросается шестигранная кость, где каждая цифра обозначает вид казни. Местные особенно любят свежевание. Кхм. Говорит, что у них есть хороший специалист, который делает это медленно, умудряясь держать жертву в сознании. Поэтому не балуйте, лучше выпейте по паре кружек пива, поспите на кроватях, проиграйте деньги в кассино и уплывайте. Что за кассино?

Он переспросил индейца ещё раз.