Гайда!

Он задрал голову вверх и принялся рассматривать «летающую машину» – такие время от времени кружились над городом после того, как в Арзамасе дислоцировался штаб Восточного фронта.

– Низко летит, оттого и звук такой сильный. Он может и выше подняться, но сейчас, наверно, разведку ведет, поэтому и высота маленькая, – просветил он кота. – Ничего, Фома, скоро ты к ним привыкнешь и перестанешь бояться.

Аркадий проводил взглядом аэроплан, скрывшийся за куполами церкви Всех Святых, которые возвышались над Верхним – его также называли Всехсвятским – кладбищем, и хотел сказать Фоме что-то еще, но того уже и след простыл.

«Как все изменилось за последние дни, – испытав какое-то радостное волнение при появлении над городом аэроплана, подумал Аркадий. – Жизнь-то как оживилась! Мало того, что машины по улицам носятся, так еще и аэропланы летают, и прожектора по ночам небо освещают. Хорошо все-таки, что к нам этот штаб перебрался. Сколько красноармейцев в городе появилось! Ходят по улицам строем – красота! Вот если бы с ними так же маршировать!»

Вообще-то, он за нынешнее лето тоже много чему научился. Во-первых, благодаря Чувырину и Соколову военное обучение в городе наладилось: будущие призывники и пеший строй отработали, и рассыпной строй прошли, и стреляли на Высокой Горе – прямо возле Высокогорского мужского монастыря. Вот бы монахи на них посмотрели! Метко стрелять по цели – это вам не лбом по полу стучать. Только нет там теперь монахов – закрыли монастырь.

А еще он вместе с красногвардейцами в настоящих боевых операциях участвовал. Перед тем, как штаб Восточного фронта в Арзамас переехал, местные органы хорошо постарались, чтобы очистить город от контрреволюционных элементов: по всем окраинам лазили, за каждый забор заглянули, засады устраивали. Сколько разной контры арестовали – и не сосчитать!

Аркадий снова посмотрел в сторону, где скрылся из виду аэроплан. В начале августа там, в березовой роще, недалеко от церкви Всех Святых, был настоящий бой – с пулеметом, с убитыми и ранеными. Всех буржуйских прихвостней тогда уложить не удалось – человек тридцать ушли, а то и больше. Ну, да ничего – настанет и их черед. В церкви для таких теперь не алтарь с иконостасом, а тюрьма с охранниками.

Решив, что тетя Даша уже что-нибудь приготовила из наловленной им рыбы, он пошел в дом. В гостиной за столом, посередине которого стояло блюдо с большими кусками жареной щуки, сидели его сестры.

– Вчера Нина и Леля Бабайкины приходили, – раскладывая рыбу по тарелкам, сказала Таля. – Расстроенные обе. Говорят, Николай Павлович в тюрьму ходил, чтобы с Колей повидаться, но ему не разрешили. Передачу, правда, приняли.

Аркадий молча придвинул к себе тарелку с порцией щуки и, ковырнув вилкой белое рыбье мясо, уловил исходящий от него легкий запах тины. Такой не очень приятный аромат обычно появлялся у крупных особей в конце лета. Избавиться от него можно, если в течение часа вымачивать разделанную тушку в молоке, наполовину разбавленном водой. Раньше, готовя рыбу, Дарья так и делала. На этот раз она, видно, пренебрегла этим правилом – во-первых, молока в доме не было, во-вторых, Аркаша попросил ее поторопиться с обедом. Впрочем, если бы Талка не заговорила о Коле, он бы этого запаха и не почувствовал.

– Речкой пахнет, – сказал Аркадий и отодвинул от себя тарелку.

– Никакой не речкой, а рыбой – возразила Оля, подцепив вилкой очередной кусок щуки.

Катя, не переставая жевать, молча посмотрела на брата удивленными глазами.

– Невинного человека в тюрьму упекли, – продолжала Таля. – На целых четыре месяца! За что, спрашивается? Он же ни в какой партии не состоял, ни в каких заговорах не участвовал!

– Талчонок, ну ты-то откуда знаешь, в чем там он участвовал или не участвовал? – не согласился с сестрой Аркадий. – Это тебе Бабайкины сказали? Так они и сами могут этого не знать. Думаешь, заговорщики так всем и объявляют о своих действиях?

Пока Таля собиралась с мыслями, чтобы ответить брату, ее опередила Катя. Проглотив кусок щуки, она спросила Аркадия:

– Адик, а тебя в тюрьму не посадят?

– Не бойся, Катыш, меня не посадят, – успокоил сестренку Аркаша. – Я советских законов не нарушаю.

– Это хорошо, – обрадовалась девочка. – А то, кто же нам рыбку-то будет ловить?

Выйдя за калитку, Аркадий увидел Шурку Плеско, который, улыбаясь, шел к его дому.

– Написал? – поздоровавшись, спросил он у товарища.

– А то! – ответил Шурка.

– Ну, тогда пошли быстрее, – поторопил его Аркадий. – У меня тоже кое-что есть: я стихотворение сочинил. Николай Николаевич обещал напечатать.

Они вышли на Сальниковскую и повернули в противоположную от центра сторону. Там, в конце улицы, в трехэтажном кирпичном здании, находилось ремесленное училище, в помещении которого временно разместилась и редакция газеты «Молот». Ее редактором был Соколов. На встречу с ним и торопились приятели.

– И о чем твоя заметка? – поинтересовался Аркадий.