Гайдук Станко

— Зачем?

— Хочет тебе что-то сказать.

— Да, ты мне нужен. Волки напали на овечку.

— Какие волки, какая овца?

— Твою Елицу сватают за Лазаря. Если надеешься на себя, то выходи на дорогу!

— Когда?

— Завтра вечером.

— Хорошо! — сказал Станко, и мускулы его заиграли.

— Потому я и поспешил к тебе. Ежели опоздаешь, то все пропало. Лазарь хочет, Иван хочет, турок хочет! Она достанется Лазарю, хоть ты тут умри!

— Пока я жив, не бывать ей за Лазарем! — воскликнул Станко, вставая. — До сегодняшнего дня я повиновался атаману, но завтра, клянусь богом, перестану его слушаться!

Он дрожал как в лихорадке.

— Побратим! Лазарь не получит ее, пока мы живы! — сказал Зека, беря его за руку.

— Как ты об этом узнал? — спросил Ногич Верблюда.

— «Как, как»! Мне положено все знать. Дошел слух. Я все вижу и слышу. Язык мой зря не болтает, а ежели когда и привру, то сплю спокойно, совесть меня не гложет.

— Как это тебе удается?

— Очень просто. Встану за кусток и смотрю или приложу ухо и слушаю. Много интересного я наслушался! Турок задумал перессорить Черный Омут. А когда прольется кровь, он будет втаптывать ее в землю и мирить! Горе тебе, Черный Омут, когда живут тут такие, как Маринко Маринкович! Он сидит у ног Груши и наставляет, как лучше поссорить братьев. Алексу Алексина оттолкнул от всех, Ивана Миражджича отколол от братьев и друзей. Теперь зарится на Милоша Севича. Я думаю, одна-единственная пуля пойдет на пользу этому бедному народу…

— Я убью его! — воскликнул Станко.

— Легче, легче, Станко! Ты помнишь наказ атамана?

— Помню. Он не знал таких горестей и печалей. А я…

— В Черном Омуте у тебя хватит дел, — заметил Верблюд. — Пока ты расквитаешься со всеми, перед кем в долгу, в Дрине много воды утечет. А ты знаешь, что у тебя делается? Даже и не спрашиваешь?

Станко опустил голову.

— Не смею! — прошептал он.

— Ты когда-нибудь видел, как отпадает улей? Так вот и твой дом отпал. И сам знаешь, что старику нужно вернуть доброе имя. Он расплел косицу, закурил чубук и молчит. Только на небо смотрит… Просит у бога одной смерти.

У Станко полились слезы.

— Бедный мой отец! Бедная моя мать!

— Не пристало мужчине плакать! Послушай-ка, Ногич!

— Что?

— Сегодня же ступай в Черный Омут. Иди прямо к отцу Милое и расскажи ему все, что слышал от меня. Скажи ему, чтоб остерег людей от Груши, Ивана и Маринко. На Ивана пусть спокойно махнет рукой — его уж не спасешь! Если поп спросит, откуда ты все знаешь, скажи, что под Грушиным окном подслушал. До свидания! Не подпускай волков к овечке!

И Верблюд ушел. Гайдуки стояли с поникшими головами.

В груди Станко все кипело. Он увидит Елицу! Согласится ли она идти за Лазаря? Ее заставят. Нет, не пойдет! Он вспомнил ее твердый взгляд, который был выразительней всяких слов. Нет, не пойдет! Однако где это видано, чтоб девушка противилась отцу?

Станко вскочил на ноги и стал ходить по сараю. Он был так взволнован, что не находил себе места.

Ногич отхлебнул вина, встал и снял ружье.

— Я пошел.

— Я с тобой! — воскликнул Станко.

— Нет, ты останешься!

— Сегодня я не усижу здесь! Лучше б мне сидеть на горящих угольях, чем знать, что ты там! Возьми меня с собой! Я не подойду близко к селу. Наши леса я знаю как свои пять пальцев. Возьми!..

— Ладно, уговорил.

— А я, точно старуха, буду дожидаться вас здесь? — спросил Зека.

— Нет, нет. Ты тоже пойдешь с нами, — ответил Ногич. — Собирайся!

В мгновение ока все трое были готовы к походу. Подкрепились немного ракией и двинулись в путь.

— Ей-ей, люди добрые, чует мое сердце, что не зря идем туда, — заметил Зека.

— Мое тоже, — сказал Ногич.

Станко шел молча, понурив голову. От сильного волнения сердце его так стучало, словно хотело выскочить из груди. В голове кружился целый рой мыслей…

— Побратим! — воскликнул вдруг Зека.

— Что?

— Что будет, если мы сейчас встретим твоего Лазаря?

— Почему «моего»? Он такой же мой, как и божий. А что будет, то знает один бог. Я не стану тратить на него пулю. Я загрызу его!

— Так и надо! — сказал Ногич. — Если тот, кого ты любил, нанесет тебе кровную обиду, то он становится ненавистнее заклятого врага.

Станко снова опустил голову и снова предался своим думам.

Перед глазами у него стояла Елица. Он представлял ее необычайно живо, хотя с того страшного дня прошло уже много времени. Он ясно видел, как она защищается, не боясь ни гнева отца, ни проклятия матери.

«О девушка, — думал он, — если б я мог позолотить каждое твое словечко! И все равно мое золото было б навозом!»

— Ждите меня у Бездана, — обратился Ногич к спутникам. — А я пойду к священнику…

Ногич ушел. Станко и Зека остались вдвоем.

— А где Бездан?

— Там, — в рассеянности ответил Станко и показал рукой.

— Пошли?

— Ладно.

— Я знаю, чего тебе хочется…

Станко молчал.

— Тебе хочется ее увидеть? Знаю, знаю! Не отпирайся, я ведь твой побратим. Увидим ее.

— Пошли! — нетерпеливо сказал Станко.

— Хорошо, пошли, но будь осторожен!

— Не беспокойся!

И они направились к дому Севича.

Станко летел словно на крыльях. Длинноногий и легкий, Зека едва поспевал за ним.

— Куда ты так несешься?